Из рассказа Андрея Чикина, взвод ПТВ 3 мсб(г). Переползали через бетонку под плотным огнем. Пули попадали в полотно дороги,
пролетали в считанных сантиметрах. Лишь прижимаясь лицом к бетонке, едва
не цепляя ее щекой, доползли к обочине. Дальше на пути оказались
заросли верблюжьей колючки. Мы то, народ привычный, потому, несмотря на
колючие кусты, продолжали, ползти дальше,
а лейтенант, всего месяц как прибыл сюда и еще не имел достаточного опыта. Офицер не захотел кланяться пулям и поднял голову. В этот миг ему в шею
попала пуля. Вместо помощи мы тот час стали обузой для товарищей.
Раненый находился в тяжелом состоянии, а тут еще "духи" стали лупить по
дувалу гранатами, методически его разрушая. Едва успевали перемещаться
вдоль него, как куски глины на том месте, где секунду назад находился,
разлетались вдребезги. Думал, что уже не выберемся. Потом увидели, как
по бетонке подошли до десятка ротных БТРов, из всех пулеметов стреляя по
позициям душманов. Выстоять в таком шквале огня, казалось, было
невозможно, но едва лишь первый "броник" подошел к зоне обстрела, как в
него полетели гранаты. Что случилось дальше, не видел, потому что мы
рванули переползать назад, пока шквальный огонь пулеметов заставил
"душар" замолчать. По приказу комбата "броня" выкатилась вперед, обстреливая прямой
наводкой позиции душманов. Первый бронетранспортер "поймал" три гранаты.
Но экипажу сегодня неимоверно повезло, потому что ни одна из них не
стала смертельной для машины. Одна попала в ящик с патронами,
прикрепленный на башне и разнесла его вдребезги; вторая - в скобу для
ног на корпусе, вырвав ее с "мясом"; третья - рикошетом улетела от
брони, сбивая поручни. После того, как все бойцы передовой группы
переползли на нашу сторону дороги, БТРы откатились назад. Грустной процессией рота возвращалась к кишлаку Сенжерай, где нас ожидала
бронегруппа и колонна наливников, которая благодаря жертвам пехоты
уцелела. Четверо бойцов со всей возможной в наших условиях аккуратностью
несли раненого. Лейтенант хрипел и тяжело стонал от боли. Потом около
его рта появилась розовая пена, и он затих навсегда. Еще одного
командира взвода и офицера, просто молодого двадцатитрехлетнего парня не
стало в наших рядах. Командир роты старлей Зайцев ладонью закрыл глаза
погибшего, и никого не стесняясь, заплакал. Скупые мужские слезы
оставляли на запыленном лице темные следы, издали напоминавшие струйки
крови.
Сегодня он лишился двух товарищей, очень близких и надежных друзей (мы об этом прекрасно знали). Ротный пошел одним из первых, не оглядываясь, салютуя погибшим из
своего автомата. Стреляные гильзы из автомата струей попадали ему в
лицо, и отлетали, словно от камня, и, казалось, он их не замечал.
Наверное, офицер сожалел, что не смог, несмотря на все наше преимущество
в технике и вооружении, забрать погибшего товарища. Конечно, он мог
поднять солдат в атаку, попробовать "выкурить духов" фланговой атакой,
но тогда бы десятки бойцов нашли бы свою смерть в поле. Стоило ли
рисковать их жизнью? Я думаю, замполит понял бы и поддержал его решение.