«Многое стирается из памяти, но то, что было прожито на войне, — останется в душе навсегда. Невозможно забыть имена и лица боевых друзей, с которыми выходил на задание, делился радостными и печальными моментами, последним глотком воды, сигаретой, а порой и патронами».
Именно эти слова особенно запомнились мне во время беседы с воином-интернационалистом майором в отставке Михаилом Быковым. За его плечами девять месяцев войны: 18 боевых операций, 43 сопровождения колонн с провизией и оружием в Кандагар.
Михаил Быков родился и вырос в деревне Моисеевщина Борисовского района Минской области. После окончания школы поступил в Коломенское высшее артиллерийское командное училище. Примером для него был старший брат Николай, к слову, как и Михаил Фомич, выпускник КВАКУ.
— Помню, когда еще был курсантом и приезжал в отпуск, я очень гордился им. А уж как мне завидовали мальчишки во дворе, когда я надевал его фуражку и играл в ней с ними в казаки-разбойники, — вспоминает Михаил Быков. — Ну а когда он по окончании училища приехал домой в парадной лейтенантской форме, я себе сказал: стану, как брат, офицером!
Учеба моему собеседнику давалась хорошо. Дружил со спортом. На выпускном курсе на танцах в местном Доме культуры познакомился с симпатичной девушкой Ларисой, через несколько месяцев сыграли свадьбу.
В то время о происходящем в Афганистане мало кто знал. Но именно тогда звание Героя Советского Союза было присвоено нашему земляку Николаю Чепику. Посмертно. Для многих молодых ребят его образ стал примером для подражания. С тех самых пор желание попасть в эту исламскую страну появилось и у курсанта Быкова.
Окончив артиллерийское училище в подмосковной Коломне, по распределению лейтенант Быков отправился служить в Среднеазиатский военный округ, в 68‑ю мотострелковую дивизию, командиром взвода управления артиллерийской батареи.
Особых перспектив для карьерного роста не было, некоторые офицеры служили на одних и тех же должностях по 10–15 лет. Это лейтенанта Быкова не устраивало. К тому моменту в дивизии уже были те, кто прошел через горнило страшной войны в Афгане.
Был у моего собеседника некий порыв — попробовать себя в иной обстановке. Сможет ли он проявить себя в боевых условиях?
Первый рапорт с просьбой об отправке в Афганистан порвал командир батареи со словами: «Миша, ну зачем тебе это нужно? Ты же знаешь, что пуля — дура, и ты можешь вообще не вернуться оттуда!».
Не подписали и второй рапорт.
Но как-то после очередного партсобрания начальник отделения кадров спросил у лейтенанта Быкова, не изменил ли он своего решения, не желает ли съездить в командировку в Афганистан.
Михаил согласился не раздумывая.
В то время в дивизии на базе кадрированного полка для отправки в Афганистан формировали мотострелковый батальон. Лейтенанта Быкова назначили командиром взвода управления (корректировщиком огня артиллерии). Дали несколько недель на то, чтобы сдать дела и должность, сняться с партучета, собрать вещи, попрощаться с родными. Михаил позвонил жене в Коломну, рассказал ей о командировке в Афганистан. Через несколько дней она приехала в поселок Сары-Озер, где он служил. Лариса попыталась было отговорить мужа от поездки, но переубедить так и не смогла.
Родителям Быков тоже ничего не сказал, лишь потом, когда батальон перебросили из Казахстана в Туркмению, на границу с Афганистаном, написал письмо, в котором сообщил, что перевелся служить в Туркменистан, в горный учебный центр. В то время многие, кто попадал в Афган, писали в письмах родителям примерно одно и то же: «Служу на границе». Фотографировались на фоне гор. Но материнское сердце не обманешь. Наверное, каждая мать, глядя на фото, понимала, что это за горы и какие зловещие тайны они хранят.
В один из апрельских дней полностью развернутый и укомплектованный батальон в количестве 450 человек пересек границу.
— За день до этого мы получили
боеприпасы. Вот тогда я понял, что мы идем на войну, — вспоминает воин-интернационалист.
Четверо суток колонна шла мимо советских застав и блокпостов до Кандагара. Добрались нормально: без подрывов и обстрелов.
С самого первого дня лейтенант Михаил Быков столкнулся с трудностями. Ему как корректировщику необходимо было хорошо знать местность. Что-то он изучал сам, где-то в курс дела вводили офицеры и солдаты, уже послужившие на этой земле.
На четвертый день пребывания батальону, в котором служил Михаил Быков, поручили сопровождать колонну. Выполнив задачу, военнослужащие возвращались в пункт постоянной дислокации, как вдруг в нескольких километрах от Кандагара попали под обстрел «духов». Положение усугубилось тем, что кругом была зеленка: врага не видели. Водители на БТР были в основном молодые, необстрелянные, и каждый пытался поскорее заскочить в город, чтобы спрятаться от массированного огня врага. Дороги разбиты, кругом ямы! Машина, шедшая впереди, нарвалась на фугас. Четыре человека погибли…
— Противник был хорошо информирован о нашем передвижении. Это была партизанская война. Днем перед тобой был мирный житель, а ночью он брал в руки оружие, — рассказывает Михаил Фомич.
Еще одним испытанием на афганской земле, с которым столкнулся лейтенант Быков, стала невыносимая жара. Солнце палило нещадно. Кровь пульсировала в висках. Подниматься в горы было очень неудобно: подсумок для магазинов болтался на ремне, автомат то и дело приходилось поправлять, каска, надетая на панаму, сползала на глаза. Выгоревшая хэбэшка была пропитана солью. Воды пили как можно меньше. Сколько ни глотали, через минуту она крупными каплями пота выступала наружу, и снова хотелось пить. Ночью, напротив, было холодно.
…Воевать легко, когда доверяешь товарищу. Взаимовыручка — это самое главное в боевой обстановке. Как радостно было, когда в одном подразделении служили земляки, и как же тяжело было их терять. Но на войне действуют не те законы, что в обычной жизни: там или ты стреляешь, или в тебя.
— Шел 1985 год, декабрь. Всего несколько дней оставалось до того, как наш батальон должен был уйти из района боевых действий и отправиться на сторожевую заставу. Но мне не суждено было туда попасть. С самого утра было предчувствие: должно произойти что-то плохое. Так и случилось. В последней для меня операции наш взвод шел впереди, и тут прогремел взрыв, я упал. В глазах потемнело, звон в ушах, и сквозь него слышны голоса боевых товарищей, — словно вновь переживая былое, рассказал ветеран Афгана. — Я и сейчас не могу сказать, что это было: то ли на мине подорвался, а может, «духи» из гранатомета пальнули. Упал, но сознания не потерял. Мне укололи промедол, сколько сделали уколов, я не помню — один или два? Загрузили в БТР, а тут еще и бензин закончился. Рискуя собственной жизнью, из шедшего за нами БТР топливо в канистрах доставил мой витебский друг и земляк капитан Виктор Трощенок. Он, бедняга, не вернулся в родной Витебск, погиб в одной из боевых операций.
В госпитале в Кандагаре врачи оказали лейтенанту Быкову медицинскую помощь. Далее было возвращение в Союз, ампутация левой ноги в госпитале в Ленинграде и размышления: как сообщить об этом жене Ларисе?
Михаил написал письмо, в котором рассказал ей о случившемся. Получив послание, супруга ближайшим поездом выехала в Ленинград. Он ни на минуту не сомневался, что Лариса приедет. Хотя были и такие случаи, когда жены отказывались от мужей. Со слов моего собеседника, если бы такое произошло и с ним, он не стал бы ее осуждать.
Лариса ждала мужа все эти долгие девять месяцев. После лечения забрала его из госпиталя — помогала заново учиться ходить. Спустя время у них родились двое замечательных сыновей. Сейчас это уже статные и крепкие парни. Старший, Павел, пошел по стопам отца, в звании лейтенант служит в 120‑й гвардейской отдельной механизированной бригаде. Младший, Александр, решил стать врачом.
После тяжелого ранения Михаил Быков думал, что на военной карьере можно ставить крест. Кому в армии нужен инвалид? Но от одного знакомого Михаил Фомич узнал, что тому разрешили служить после ампутации ноги. Последовав этому примеру, написал письмо министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Сергею Соколову с аналогичной просьбой. Ну а когда пришел положительный ответ, офицер продолжил службу во Фрунзенском РВК белорусской столицы.
…В память о той войне на кителе майора в отставке Михаила Быкова тусклой эмалью поблескивает орден Красного Знамени. Он напоминает воину-интернационалисту о боях в Афганистане, о погибших товарищах. К слову, к награде Михаил Быков был представлен в 1986 году, а получил ее спустя десять лет…
Советская колонна в горах Афганистана
Михаил Быков вместе с побратимами из благотворительного фонда помощи воинам-интернационалистам «Память Афгана»
Дорогие мои кандагарские братья, дорогие ветераны 70 ОМСБр, все те, кто оставил частичку себя в этой южной провинции Афганистана предлагаю на Ваш суд свое, не знаю, как правильно сказать, наверное, расследование одной трагедии, произошедшей в небе, недалеко от гарнизона Лошкаргах, в январе 1986 года.
Это не попытка ворошить старое, давно пережитое. Да и пережить потерю сына невозможно. И родители до последнего вздоха жизни не могут забыть своих детей. Я неоднократно посещал могилу, погибшего в нашей батарее Голихина Александра, и похороненного в Волоколамске.
Мама Александра, Голихина т. Зина, мне говорила: «Ты знаешь, Андрей, после гибели Саши прошло уже больше лет, чем ему было. Не было такого дня, чтобы я не думала о нем. Я не могу часто бывать на могиле Саши. Мне надо до кладбища из деревни добираться на двух автобусах. К празднику Победы на могилу Администрация или военкомат возлагает венок, а родителей не приглашают. А как мне добраться, у меня больные ноги? Во мне нет уже больше слез, я их все выплакала. Я прошу Бога, что бы он меня забрал к себе. Вот я и живу мучаясь».
Это попытка восстановить справедливость. Пусть даже вот таким способом, опираясь только на факты очевидцев этой трагедии. Многие из нас носят это в себе, не давая выхода этому. Мужики, мы моложе не становимся. В феврале 2014 мы будем отмечать 25-ти летие вывода. Вот уже прошло двадцать пять лет. Как быстро. Так пройдет и тридцать и сорок. Не успеем оглянуться. Предлагаю вашему вниманию еще одну сторону афганской войны.
Зима 1985-1986 в южных провинциях Афганистана выдалась очень дождливой. Дожди лили день и ночь, неделя за неделей. Вокруг были целые моря. Дожди были такой силы, что вытянутая рука видна была только по локоть, за локтем было сплошной поток воды. Мы, да и не только мы, да и все службы, которые выполняли обязанности охранения, были все простужены от холода и сырости. Но в тексте воинской присяги записано: стойко переносить все лишения и тяготы воинской службы. Вот мы и переносили, ни таблеток, ни примочек, ровным счетом ничего, чем можно поправить здоровье, вылечиться от простуды. Когда закончилась пора дождей, и стало теплее, вся простуда прошла сама – собой. Но мой рассказ – расследование пойдет не об этом.
Зима 1985 – 1986 годов. Второй взвод второй минометной батареи, в котором я служил, находился на третьей сторожевой заставе гарнизона Лошкаргах. Минометный взвод был в усилении двух взводов пятой мотострелковой роты. Вот некоторые фамилии бойцов 5-ой роты, которые я помню: Баймухамедов, Фаттахов, Иса Массаев, Гайда. Мы, минометчики, так же как и пехотинцы несли караульную службу, напротив заставы был афганпост.
К середине января дожди стали постепенно прекращаться и стало появляться солнышко. У вертолетной эскадрильи, которая располагалась в гарнизоне Лошкаргах, возобновились полеты. Пары вертолетов летали в Кандагар и с группами спецназовцев на облеты территорий, по которым возможны продвижения караванов с оружием, для обеспечения бандформирований в южных и центральных провинциях Афганистана.
Однажды я наблюдал катастрофу вертолета МИ-8. Пара вертушек возвращалась в гарнизон Лошкаргах после утреннего облета. До ВПП гарнизона оставались какие-то сотни метров. И тут хлопок, у ведомой вертушки отрывает хвостовую балку и неуправляемый вертолет винтом, при этом фюзеляж начал раскручиваться в противоположную от вращения несущего винта сторону, устремился к земле. Когда вертолет еще находился достаточно высоко, из вертолета выпрыгнул парашютист. Вертолет упал в зеленку, не дотянув до ВПП считанные сотни метров. Парашютист спускался, и вдруг человек отделился от парашюта и устремился к земле. В небе остался только спускающийся пустой парашют.
Я доложил о катастрофе по полевому телефону на коммутатор. Я думаю, что не только я один об этом докладывал. Вскоре колонна 2МСБ прошла недалеко от заставы, объезжая расположение спецназа и водокачку, устремилась через главный выезд, в город Лошкаргах. Какое количество погибло военнослужащих? Кто выпрыгнул из вертушки? В чем была причина катастрофы, мы не знали. Был разговор, что в десантном отсеке у кого-то из бойцов в РД произошел самоподрыв гранаты, и поэтому, произошла катастрофа.
До дембеля мне в то время было ровно год. Правда, мне пришлось лететь на МИ-8 из Лошкаргаха в Кандагар спустя около трех недель, небольшое мандраже присутствовало, но вроде как обошлось.
Я благополучно завершил свою службу и вернулся домой. Прошли года, десятки лет. И вот однажды, роясь в недрах интернета я нашел эту катастрофу, и спустя двадцать семь лет попытаться выяснить, а всё-таки что же произошло тогда в том вертолете, и что послужило причиной гибели машины вместе с экипажем и личным составом. Произошло это зимой 1985-1986, был январь, а вот какого числа это произошло, я не помнил. И вот что я увидел в хронике потерь: можно посмотреть по этой ссылочке .
19 января 1986 г. боевая потеря вертолета Ми-8МТ №33 280-го овп (Лашкаргах). Экипаж в составе командира к-на С.Сергина, летчика-штурмана Р.Даудашвили и борттехника В. Кузнецова ведомым в паре осуществлял перевозку бойцов 370-го ооСпН, гася скорость, командир резко отработал ручкой, и, лопастями НВ перерубило ХБ, машина упала в 90 км юго-западнее Кандагара у площадки Лашкаргах. Экипаж и шестеро десантников погибли.'
Радиообмен:
Э1: - 751, как у вас дела?
Э1: - У него хвост, хвост разваливается!
РП: - 751, что произошло?
Э: - Прощайте, мужики!
РП: - семь полсотни один! Покидай вертолет!
РП: - Покидайте! Прыгайте, прыгайте! 751, как поняли меня?
Из хроники я понял, что командир экипажа слишком сильно потянул на себя ручку управления и НВ (Несущим Винтом) перерубил ХБ (Хвостовую Балку) и по этому произошло крушение вертолета. Это одна из версий. В наше время ходила такая версия, что кто-то из спецназовцев в десантном отсеке вертолета баловался гранатой и произошел взрыв, либо взрыв гранаты произошел самопроизвольно, у кого-то в РД. Пуска ракеты с земли мы не видели, и стрельбы из крупнокалиберного или иного зенитного или автоматического оружия тоже не было. Катастрофа произошла в каких-то сотнях метров от...Читать дальше »
"Афганцы" (Afgantsy) - не про пуштунов и хазарейцев.
Она - про наших солдат
Вот ведь как обернулось. Еще два десятилетия назад западные авторы называли наше военное присутствие за Амударьей не иначе как оккупацией и геноцидом афганского народа. Теперь одна за другой издаются книги, в которых делается попытка изучить опыт "ограниченного контингента" и понять, отчего те бои с моджахедами были успешнее, чем нынешние сражения против талибов.
Сэр Родрик Брейтвейт входит в элиту британского общества. У него впечатляющий послужной список: высокопоставленный дипломат, посол Великобритании в Москве (1988-1992 гг.), советник премьер-министра, глава Объединенного комитета информационных служб (разведка)... Его книги о России стали бестселлерами, сначала это была история краха коммунизма ("За Москвой-рекой. Перевернувшийся мир"), затем "Москва. 1941". Последняя переведена на русский язык и издана у нас, причем многие ветераны Великой Отечественной войны высоко оценивают это исследование битвы под Москвой, считая его объективным и полным.
В начале марта на прилавках магазинов появилась новая книга сэра Родрика. Она называется "Афганцы" и посвящена малоизвестным страницам той войны, которую вели с моджахедами части советского военного контингента. Британская пресса уже назвала книгу "шедевром". "По ходу своего повествования автор разоблачает множество ужасающих мифов времен "холодной войны", - пишет "Ивнинг cтандарт". - Он не ставит своей целью проводить прямые параллели с нашей операцией в Афганистане, но они очевидны".
Собирая материал для книги, Р. Брейтвейт много раз приезжал в Россию, провел сотни встреч, причем в самом широком диапазоне - его собеседниками были и президент СССР Горбачев, и рядовые солдаты, участвовавшие в "интернациональной миссии".
Мы встретились с автором нового бестселлера в Лондоне.
- Сформулируйте, пожалуйста, суть своей работы: о чем, зачем и для кого она?
- Во-первых, зачем. Я хотел и в книге о битве под Москвой, и в книге об Афганистане показать российскую точку зрения. Многие у нас до сих пор уверены в том, что эти злые русские вторглись в мирный Афганистан, преследуя какие-то свои коварные цели. И все. Но при этом забывают, что была и есть политическая история, между нашими державами складывались непростые отношения в связи с Афганистаном и в XIX, и в начале XX века. Это называют еще "Большой игрой". Мне показалось очень интересным и полезным исследовать эту историю. Особенно еще и потому, что теперь наши военные и советники находятся в Афганистане и решают многие из тех проблем, с которыми сталкивались когда-то ваши солдаты и советники.
Работа над книгой началась весной 2006 года. С тех пор я 3-4 раза в год приезжал в Россию, встречался с вашими ветеранами, политиками, дипломатами, экспертами.
- Какие открытия вы сделали на своем пути? Изменилось ли ваше представление о войне в Афганистане в ходе работы над книгой?
- Открытий было много. Самым неожиданным оказалось следующее: те взаимоотношения, которые сложились в ходе военной компании между русскими и афганцами. Это совсем не то, чего я ожидал. Теперь понятно, почему ваши ветераны так охотно возвращаются туда. В ходе войны, как я понял, по всей стране было разбросано более 800 маленьких застав и блокпостов, на которых служили по 10-20 человек. Естественно, солдаты и офицеры очень тесно соприкасались с местным населением - крестьянами, торговцами, муллами. Я был в Афганистане. И задавал там вопрос: когда вам лучше жилось - сейчас или при русских? Интересно, что все афганцы даже саму постановку вопроса считали глупой. Каждый из них отвечал: "Конечно, лучше было при русских". Так говорили все. Они объясняли, что тогда была работа, а сейчас ее нет. Тогда было электричество, а сейчас его нет. Тогда было более или менее спокойно в Кабуле, а сейчас уже нет. Некоторые при этом с ностальгией вспоминали президента Наджибуллу, уверяя, что он бы сумел справиться с сегодняшними вызовами.
В Герате у меня была встреча с одним старым человеком, который девять лет воевал против ваших, затем воевал против талибов, а сейчас, как я подозреваю, сражается против американцев. Он тоже сказал, что лучше было при шурави. Я спросил: "Но разве русские не были более жестокими, чем американцы?" - "Совсем нет, - ответил он. - Они были честными воинами, воевали с нами лицом к лицу. А американцы боятся, они убивают наших детей и жен бомбами с неба".
У меня есть очень интересная переписка по Интернету с одним американским сержантом, который в составе коалиционных сил воюет в Афганистане с самого начала, то есть почти десять лет. Уезжает на короткий отдых, потом снова возвращается. Этот парень узнал, что я работаю над книгой, и написал мне, что он в восторге от русских, которые там были. Он считает, что это настоящие воины, особенно спецназовцы. Он написал, что стоял как-то в горах, вел наблюдение и вдруг почувствовал что-то под ногами. Нагнулся, оказалось, советские гильзы. То есть в этом же месте была когда-то ваша точка. Еще неожиданным было то, что и многие ваши ветераны вспоминают Афганистан не то чтобы с любовью, но с какой-то теплотой. И они всегда с уважением говорят об афганцах. И с пониманием. Какая-то правда в этом есть. Это меня очень заинтересовало. Меня также очень удивили стенограммы дискуссий по Афганистану, которые велись в Политбюро.
- Две войны. Одну - с моджахедами - вел Советский Союз, другую - с талибами - ведут силы коалиции. Есть между ними что-то общее?
- Если бы мы ушли из Афганистана в декабре 2001 года, а не застряли там, то это был бы успех. И тогда никаких параллелей проводить бы не пришлось. Но мы застряли, потому что думали, как и вы когда-то. Разница только в терминах: вы хотели строить там социализм, а мы решили научить их демократии. Когда я читаю записи тех дебатов, которые были в Политбюро при Горбачеве, то вижу в них много общего с тем, что сейчас говорят и у нас - о престиже и чести страны, о том, зачем нам нужна эта война, зачем ввели войска, почему гибнут наши парни? Вопросы те же самые.
Но есть и разница. Ваши воины сражались много, они практически не выходили из боев, а мы воюем сравнительно мало. Хотя у вас было меньше солдат, чем у нас сейчас, ваш контингент имел 120 тысяч в самом конце войны, а у нас теперь 150 тысяч человек. При вас основные магистрали были открытыми для передвижения колонн, а при нас - нет. И еще у нас есть Пакистан, а 30 лет назад Пакистан был против вас.
- На Западе существует точка зрения, согласно которой вот-вот начнется вывод войск коалиции. Но лично мне в это как-то не верится. А вам? Когда по-вашему закончится операция?
- Года через три. Если придется уйти раньше, это может обернуться катастрофой. Но кто знает, что будет через три года... Никто не может этого предвидеть. И потому нет точного ответа на вопрос, когда мы уйдем. Уйти невозможно и остаться невозможно. Как говорят афганцы: "У вас есть часы, а у нас есть время".
- Еще говорят: "Уйти нельзя остаться". Где поставить запятую?
- Это большая дилемма. Мы, конечно, когда-нибудь уйдем. Это очень серьезный политический вопрос. Борьба с террором важна, но ведь и жизнь наших солдат тоже важна.
- Уйдя сегодня, вы оставите Афганистан талибам. Такой уход может означать активное расползание исламского экстремизма и завтра он завоюет полмира...
- Наш предыдущий премьер-министр, объясняя, почему наши солдаты сражаются в Гильменде, утверждал, что 77 процентов заговоров против нас зарождаются в горах Пакистана. А афганская провинция Гильменд - это совсем не Пакистан. Где же логика? То, что нужно сегодня, это хорошая разведка и хорошая полиция.
Американские генералы, которые воевали во Вьетнаме в 1968 году, говорят, что ситуация тогда была очень похожей. То есть ходим по одному кругу.
- Вы общались со многими нашими ветеранами. Какая встреча произвела на вас самое большое впечатление?
- Самое большое впечатление на меня произвели рядовые солдаты и сержанты. Те, которые реально воевали. Очень неожиданным открытием для меня стал Интернет. У ветеранов есть свой сайт. Они там пишут и мемуары, и рассказы. И пишут очень хорошо. Не все из них в ладах с грамматикой, но очень важны искренность и чистота.
- Что в ваших исследованиях осталось "белым...Читать дальше »
Подошел день 2 ноября 2012. День гибели Виноградова Николая. К сожалению, его друг и боевой напарник, Терентьев Игорь, не смог приехать к нам в Зарайск. Игорь сослался на большую занятость на работе и обещал обязательно приехать, как только немного освободится.
Траурный митинг, в день гибели Виноградова Николая был назначен на 10 часов утра. К десяти я отпросился на работе, поехал на городское кладбище. По дороге заехал в цветочный магазин, купил гвоздики. На кладбище, у аллеи воинов-афганцев, погибших при выполнении воинского долга, стояла группа учащихся Летуновской школы во главе с Лоскутовым Василием Анатольевичем, учителем ОБЖ. Подошли так же несколько «афганцев» во главе с председателем Зарайского боевого братства Ухарским Николаем Владимировичем. Начался митинг. Школьники подготовили литературно – поэтическую композицию, красивые стихи об афганской войне. На лицах решительность, в глазах огонек, не безразличие.
Затем выступил Ухарский Николай Владимирович, руководитель Зарайского отделения «Боевого Братства». Воинский долг, интернационализм, самоотверженность, верность присяге, опять выдержки из всесоюзной книги памяти… Почтили минутой молчания. Возложили цветы к могилам ребят. Ну, вот и все. Хоть что-то за 27 лет, прошедшие с похорон.
Митинг закончился, школьники разбрелись по кладбищу. Председатель и ветераны афганской войны разошлись, остались мы с Василием вдвоем.
- « Вот и митинг прошел - говорю я Василию - Я так переживал, всю ночь практически не спал. Как все пройдет? Как школьники, как погода?»
- « Ты знаешь, я тоже практически не спал сегодня ночью. Это у меня тоже первый митинг»- ответил Василий Анатольевич. Затем я с Василием расстался, поехал на работу.
Я решил разыскать жену покойного брата Николая. Мне необходимо было переписать даты указов Президиума Верховного Совета СССР о награждении Виноградова Николая орденами «Красная Звезда» и «Красное Знамя». Выяснил в Зарайском отделении «Боевое Братство» адрес и телефон. Зовут Виноградова Надежда Петровна. Созвонился. Представился. Сообщил причину своего обращения. Пожалуйста, приезжайте.
Старая хрущевская двухэтажка. Поднимаюсь по лестнице, шикарные металлические двери на лестничной площадке, а дверь у квартиры №4, в которой живут Виноградовы, еще помнит правление Никиты Сергеевича. Я подумал, вот здесь живут близкие родственники кавалера двух боевых орденов, погибшего по заданию этой страны… Я не буду описывать обстановку и состояние квартиры, только скажу одно: нищета и безденежье. Просто мне стало очень больно и неприятно за то, что государство не делает ничего для тех, кто положил свою голову, выполняя приказ. Показуха одна: открываются мемориальные доски, памятники ветеранам боевых действий и локальных конфликтов, может это и не нужно вообще, может лучше помочь материально?
Стучу в дверь. Здравствуйте – Здравствуйте. Я Андрей, это я вам звонил. Да, проходите, пожалуйста. Прошли на кухню, сели за стол.
Я рассказал Надежде Петровне о результатах своих поисков, о том, что мы немного преобразили памятник Николаю, о том, что 02.11.2012 в 10 часов на могилке Николая был траурный митинг, о том, что учащиеся Летуновской школы подготовили стихи и т.д.
-«Надежда Петровна, а вы видели обновленный памятник Николаю»- спросил я.
-«Да, мы с дочкой ходили на кладбище 02.11.2012 в обед»- ответила она.
-«А почему вы небыли в 10 часов, когда была траурная панихида?» - задал я вопрос.
-«Ты знаешь, Андрей, мы не знали, во сколько начнется. Когда со мной тоже согласовывал Ухарский Н.В., руководитель Зарайского «Боевого Братства», надписи на памятнике, то также сообщил, что 02.11. на городском кладбище будет траурная панихида по Николаю, я вас приглашаю, а вот время я сообщу позднее, ну и забыл, наверное, про нас, никакого звонка не было»- сказала надежда Петровна.
-«Твою Мать!» - чуть не выругался я – «Вы, как самые близкие родственники полюбому должны были быть».
-«Надежда Петровна, а отец Николая, он жив? Где он?»-спросил я.
-«Он умер, когда Николай еще был жив и служил в Афганистане. Он ушел жить к другой женщине и спустя какое-то время там погиб. Толи угорел, толи задохнулся» - ответила она.
-«А Николай приезжал на похороны отца? Ведь из Афгана отпускали в отпуск на похороны родителей, не зависимо от того успеют ли они проститься со своими близкими» - сказал я.
-«Нет, он не приезжал. Я не помню, может быть, мама не сообщила ему об этом, держа обиду на мужа. А может быть, потом сообщила в письме, что умер отец? Этого я не помню» - сказала она. Если бы Николай приехал на похороны отца: дорога оттуда, отпуск, дорога туда - месяц. Жизнь складывается вот из таких мелочей..
-«Ясно. Надежда Петровна, а вы когда, в каком году вышли замуж за брата Николая?» - спросил я.
-«Свадьба у нас была в 1983 году. Родилась дочка и Колюнька даже немного понянчил племянницу»- ответила она.
-«А у вас есть фотографии Николая? Мне прислал его друг, сослуживец Степанов Василий две фотки, где есть Николай» - спросил я. Она ушла в комнату и принесла мне два его фото. На одном Николай с боевыми товарищами, такое, как самое первое фото, только нормального качества и второе фото, на нем Николай готовится на боевые: щуп, кошка, носилки, ну, в общем готовится.
-«Этих фотографий, которые есть у меня, у вас нет. Я их сделаю в фотомастерской и принесу вам» - сказал я. «Надежда Петровна, покажите мне орденские книжки. Я перепишу даты указов Президиума Верховного Совета СССР. Мне это необходимо» - поинтересовался я. Надежда Петровна ушла в комнату и принесла мне орденские книжки. Я переписал даты указов и обратил внимания на то, что указ на орден «Красная Звезда», который Николай заслужил при жизни, был подписан через четыре месяца после его гибели, а орден «Красное Знамя» через полгода после гибели. Не одной награды он не получил при жизни… Очень жаль, что он не испытал этого чувства награждения, когда построен полк, бригада, или на гражданке, в сельском клубе, когда собрались практически все односельчане и затаив дыхание слушают: боевым орденом награждается …
Я хотел бы рассказать про фото, которое я выставил в своих фото в одноклассниках. На нем запечатлена группа военнослужащих в республике Афганистан. Это часть инженерно – саперной роты 350 ПДП (полтинника), дислоцированного в Кабуле. Ниже, под фото написано: Афганистан. 1985г.
С боевыми друзьями Виноградов Н.К. крайний слева. К сожалению, Виноградова Николая Константиновича, я до армии не знал, хотя его село Карино расположено от моего Авдеево всего в пяти километрах. И это фото не имеет никакого отношения ни к 2 МСБ, ни к 70 ОМСБр. Но я хочу ее поведать вам. Это целая история. Если есть время, то слушайте.
В далеком 1985 г., когда мне до дембеля было дальше, чем до Пекина, к нам в Зарайский район в соседнее с моим селом Авдеево село Карино пришел «груз 200» Виноградов Николай Константинович (во всесоюзной книге памяти можно посмотреть).
Это было общее горе для всего района. От моих родителей округа скрывала этот факт, при них не говорили про это. Мама что-то заподозрила, что при ней все люди стараются молчать. Но шило в мешке не утаишь. Ну, в общем, родители узнали и туда. Похороны. Огромное количество людей пришли проститься с Николаем. Но первыми за цинком шли три Матери: Мама Николая, Мама Толи Черняева (Толя служил в Кабуле) и моя Мама (я в 70 ОМСБр.). Это было их общее горе. Это был второй «Груз 200» в наш Зарайск и все жители соболезновали Маме Николая, да и всем, у кого дети служили в Афганистане.
Прошли года. И я пришел из армии, и Толя пришел из армии. Жизнь пошла своим чередом. Институт, женитьба, рождение детей, воспитание, домашние дела, работа, суета…. Я работал много лет в Москве, начальником автоколонны в дорожно-строительной фирме. Нашел в инете «Кандагарскую курилку», потом набрав тупо, 71176 попал на сайт 70 ОМСБр. На сайте читал рассказы наших ребят, а особенно мне понравился альбом «Кандагар, экскурсия по историческим местам». Снимки достаточно высокого класса. Сам послал типа «Книгу памяти 2 мин батареи». Потихоньку стал разыскивать своих сослуживцев. Потом подвернулась работа в своем родном Зарайске. Сначала контролер по проверке технического состояния автомобилей, а сейчас меня обозвали – эксперт по проверке тех состояния транспортных средств. В общем, тех осмотр. Состою в «Боевом Братстве». Года два – три назад на Летуновской школе, где учился Виноградов Николай, открыли мемориальную доску. Меня тоже пригласили на открытие. Громкие слова об интернационализме и братской помощи, в общем, все по старому, тогда они были парторгами, а теперь стали главами администраций. Очередную галочку поставили в свой актив, больше ничего. В школе у мемориальной доски впоследствии не отмечался ни день гибели Николая, ни день рождения. Вроде как есть мемориальная доска и ладно. Опять жизнь пошла своим чередом.
Как-то, в конце сентября этого года, приезжает ко мне на техосмотр мужчина, примерно нашего возраста. Ля - ля три рубля, разговорились, познакомились, зовут Василий. Оказывается преподаватель по ОБЖ (типа военрук) из Летуновской школы. Я ему:- Вот ты то мне и нужен. Василь, а ведется ли у вас в школе какая-нибудь работа по поиску сослуживцев, друзей Виноградова Николая, да и вообще как он служил, как погиб; ведь просто так не дают ордена «Красной Звезды» и «Боевого Красного Знамени» (посмертно). Он:- Ничего не ведется. Я говорю:- Вашу мать, вам выпала великая миссия, чтить память вашего бывшего ученика, а вы (администрация школы) палец о палец не финтиклюкаете. Он опустил глаза и молчит. Слушай Вась - говорю я – дай мне адрес полевой почты, номер воинской части, провинцию. Он: - Не знаю. Я говорю:- Твою мать.
Начинаю поиск. Читаю из всесоюзной книги памяти: Виноградов Николай Константинович обезвредил….мин. Ордена "Красной звезды" и "Боевого Красного Знамени" (посмертно). Гибель 02.11.1985г. Провинция Парван. Сухие строчки и всё. Делаю заключение – сапер. Тупо в поисковик вбиваю: Где служил Виноградов Николай Константинович? Открылось что-то. Побежал глазами. Не то, не то, опять не то, вторая страница, третья, четвертая. Стоп, что-то уже ближе. Опаньки. Открываю - Региональная общественная организация "Боевое содружество ветеранов 350 гв. ПДП". Книга памяти полка- 02.11.1985. Виноградов Николай Константинович погиб при разминировании (информация из всесоюзной книги памяти)- делаю предположительный выводсапер 350 ПДП 103 ПДД. Далее открываю оргкомитет - Замотаев Иван - Звоню:
- Иван, у Вас на сайте в книге памяти есть фамилия Виноградов Н.К., что-нибудь еще известно, кроме того, что написано во всесоюзной книге памяти?
- Ничего. Мы только открылись и собираем материал. А вообще в 350 ПДП была инженерно - саперная рота (ИСР), по всей видимости он служил именно в ней. И Андрей, если что-то накапаешь про Николая, то обязательно скинь нам.
- Ясно. Добро. Попробую. Пока.
Опять тупо набираю: Кто служил в ИСР 350 ПДП - Высветилась фамилия Порываев Дмитрий Павлович - Ага зацепка – Открываю - Служил в ИСР 350 ПДП 1982 весна-1984 весна - УРА! Адрес электронки и телефон. Пишу письмо, объясняю причину моего обращения. Ответ:- Андрей, я все понял, постараюсь помочь. На следующий день захожу в почту, опа, письмо от Димы.
- Андрей, привет. Как ты уже понял, мы с Николаем служили в одной роте, но года службы не пересекаются. Я связался с командиром роты, Мясниковым Николаем, вот его слова: «Он действительно служил в нашей роте. Был призван в мае 1984 года Зарайским РВК Московской области. Проживал в д. Карино Зарайского района Московской области. Родители: отец - Константин Петрович, мать - Нина Ивановна. Дата его рождения - 25.11.65 г. Очень жаль, что он погиб. Хороший был солдат. Увы, обстоятельства его гибели я не знаю, так как заменился в августе 85 года. Светлая ему память».
Дмитрий пишет дальше: - Зайди в одноклассниках в группу «350 ПДП саперная рота», там я видел ребят его призыва. Они тебе помогут. Пока.
- Спасибо Димон за инфу. О результатах потом напишу.
Вот только тогда, в начале этого октября я зарегистрировался на «Одноклассниках». Набираю «350 ПДП саперная рота» администратор группы Бессонов Алексей Васильевич (Угрюмый), пишу: - Так, мол, и так. Разыскиваю сослуживцев Виноградова Николая Константиновича, призыва 1984 весна, погибшего 02.11.1985г. Он дает мне несколько фамилий ребят его призыва. Пишу ребятам. И о чудо! Они мне дали телефон Игорька Терентьева, напарника Николая. Оказывается, саперы работают двойками. Игорек с Николаем вместе попали под обстрел при разминировании фугаса, духи из засады охраняли свой фугас. Когда двойка Николай - Игорь обнаружили фугас и приступили к его разминированию, то духи открыли огонь. Николай погиб, а Игорь, тяжелораненый, был отправлен в госпиталь. Николай ценой своей жизни спас ребят парашютно – десантной роты от подрыва.
«Здесь вам не тут: здесь вас быстро отвыкнут водку пьянствовать и безобразия нарушать», - любил чудить командир взвода, носящий звучную царскую фамилию Романов. Достигший возраста Христа, сибиряк с крупными чертами лица и сорок четвертым размером обуви, Петр Первый, как беззлобно за глаза его звали в части, походил на партизана времен войны с Наполеоном. Был он кряжист и широк в плечах. Завершали портрет пудовые кулаки – веский аргумент в любом споре.
Когда-то капитан, а теперь старший лейтенант, Петр Романов был направлен в Афганистан из Сибирского военного округа. Поговаривали, что причиной разжалования в звании и перевода в Кандагар были дела амурные, в коих офицер был большой знаток. Даже намекали на супругу тамошнего комполка, родившую бездетному мужу сыновей – двойняшек. Комполка, вздув для порядка жену-блудницу и выслав ее к матери, решил «отблагодарить» виновника прибавления в своем семействе. Быстро состряпав «несоответствие» и выписав новоиспеченному старлею командировку в Афганистан, комполка проводил свою «головную боль» к новому месту службы. По прибытии в Кандагар старший лейтенант Романов принял под свое командование мотострелковый взвод в роте капитана Нечитайло, о чем ротный впоследствии ничуть не пожалел. Офицеры быстро нашли общий язык: ротный не стремился лезть с расспросами к старлею, а тот в свою очередь был за это очень признателен капитану. Первое время оба делали вид, что ничего, в общем-то, не произошло. А потом слухи и вовсе улеглись. Лишь изредка кто-нибудь, желавший проявить излишнюю осведомленность, рассказывал новичкам историю старшего лейтенанта Романова, но наткнувшись взглядом на пудовые кулаки старлея, сразу, же умолкал.
Вскоре Леха привык ко всему, что, так или иначе было связано со службой в армии. Уже не раздражала утренняя зарядка, заправка постелей за «дедами» и стирка их портянок, пропахших потом войны. Нашлась управа и на желудок, привыкший к наваристым мамкиным щам и пирогам с румяной корочкой. Теперь он с радостью принимал нечто, именуемое кашей, жиденький супчик из сушеного картофеля и компот из сухофруктов времен первой Мировой войны. Но, голод, как говорится, не тетка. И вскоре, после небольшой разведки по всем правилам военной тактики, бойцы уничтожали местные бахчи, изобиловавшие сладкими и сочными дынями. Сколько это могло продолжаться знает один Господь. Но, однажды, в соседней роте появились две кровати, накрытые по диагонали красным материалом. Матерям были отосланы письма от командования с благодарностью за выращенных смелых и отважных сыновей, сложивших свои головы, выполняя интернациональный долг. Остальным же, под страхом трибунала, были запрещены экспроприаторские действия в отношении местного населения. Халява закончилась, не успев начаться. Потом Леха будет долго вспоминать этот случай и думать, стоило ли ради минутной слабости рисковать жизнью. Вспомнит он и пудовый «аргумент» взводного перед своим носом. Но, это будет потом, спустя годы, когда Леха окажется на обочине жизни, брошенный женой и своим государством. Жена так и не сможет привыкнуть к почти ежедневным пьянкам мужа, во время которых он был там, в Афгане, рядом с друзьями, в своем последнем бою. А для государства он станет обузой, «афганским синдромом». «Трехсотым», которого бросили умирать на поле боя под названием «Жизнь».
"Займи руки солдата или их займет черт". Так гласит военная мудрость. И комсостав свято ее чтил. Поэтому солдаты, постоянно находящиеся под контролем своих отцов – командиров во избежание наркомании, дедовщины и суицида, были загружены работой по самую маковку. А все начиналось с «пионерской линейки», как воины в шутку называли построение на развод. После переклички и доклада командиру роты о ночных происшествиях или об их отсутствии, личный состав получал задание на текущий день.
Непосвященный человек, услышав слово «занятия», представлял себе просторные, залитые солнцем аудитории и чопорного лектора, вальяжно прогуливающегося между рядами слушателей и сбивающего в их головы необходимые, как ему казалось, знания. В Афганистане все было совершенно по-другому. Просторные аудитории с лекторской кафедрой и студенческим амфитеатром были заменены деревянными лавками, расположенными прямо под открытым небом. Командир взвода, выступавший в роли лектора, рассказывал о хитроумной военной науке, предстоящей постичь молодым воинам.
Политзанятия, проводимые в роте, Леха всегда любил. Старательно «конспектируя» докладчика и изредка задавая вопросы, касающиеся политической обстановке в мире, дабы не быть замеченным в нарушении дисциплины, он писал письма домой. Так и проходила служба. Ни шатко, ни валко.
Построения на плацу и многочасовые марши уже не отдавались болью в когда-то стертых до крови ногах. А к занятиям в противогазах пришлось привыкнуть, как к неизбежности. «В конце-то концов, мне его не всю жизнь носить», - думал Леха, старательно растягивая двумя руками вонючую резину химзащиты.
Полгода в Афгане пролетели незаметно. Леха заматерел и перестал вздрагивать от любого резкого звука. За его плечами были боевые операции и многократные сопровождения колонны с ГСМ и продуктами питания, идущими из Союза. Солдатский календарь отсчитал первый год службы, и рядовой Звягинцев был удостоен звания «черпака». Надо сразу отметить, что дедовщины, как таковой, в роте капитана Нечитайло не было. Лишь однажды, незадолго до прибытия Лехи в часть, произошел неприятный случай, о котором он узнал от своих товарищей. Прибывшие из боевого рейда «деды», надравшись местной «кишмишевки», ночью выстроили салаг в проходе между рядами кроватей и устроили им «показательные выступления». Особо тогда отличился сержант Амамалиев, которому до дембеля оставалось рукой подать. Пьяно пошатываясь, узбек прошел перед строем и, остановившись напротив рядового Ильи Потапова, ткнул пальцем ему в грудь: «Иды, абезян, пагавары с «дэдушка»». Илья с места не сдвинулся. Взбешенный непокорностью «духа», сержант схватил рядового за шиворот и рывком потянул на себя. «Деды» примолкли. Посчитав молчание собутыльников за призыв к действию, Амамалиев резко выкинул руку вперед и угодил рядовому прямо в глаз. От неожиданности и резкой боли Потапов не удержался на ногах и упал на пол.
- Сука, ти будэш лубить «дэдушка», - со злостью стал пинать сержант обмякшее тело Ильи. Понимая, что может случиться непоправимое, «деды» утащили Амамалиев пьянствовать дальше. А Илья, кое-как забравшись на «пальму», забылся в тяжелом сне.
На следующее утро, выслушав перед строем объяснения рядового по поводу возникновения разбитой губы и синяка под глазом, капитан не поверил в «падение с верхней кровати». И ближе к вечеру физиономию Амамалиева украшал добротный синяк, «полученный в ходе прошедшего накануне боевого рейда». В подробности никто вдаваться не стал, но среди салаг прошел слух о «целительных» способностях капитана Нечитайло. Сержант больше неуставные взаимоотношения не практиковал. Да и остальные «деды» приутихли. Мало кому хотелось на своих зубах почувствовать увесистый кулак ротного.
Хочу выразить особую благодарность и признательность Тарнакину Александру Борисовичу, командиру мотострелкового взвода, лейтенанту (во время службы в Афганистане) за неоценимую помощь и оказание консультации по военным вопросам.
Так же выражаю благодарность за помощь в написании этого рассказа Афонину Михаилу Юрьевичу, рядовому, радисту УС ГВС и всем, кто верил в меня и поддерживал.
Этот рассказ я посвящаю своему безвременно ушедшему брату Сергею.
Я люблю тебя, братишка!
Чем бы ты ни занимался, тебе требуется смелость.
Какую бы дорогу не выбрал, всегда найдется кто-то,
кто будет говорить тебе, что ты ошибаешься.
Трудности существуют всегда, и это искушает тебя
согласиться с тем, кто критикует выбранный тобой
путь. Чтобы спланировать что-то и следовать своему
плану до конца, отчасти требуется такая же смелость,
какая требуется солдату. На свете есть место многим
победам, и это толкает отважных людей на то, чтобы
добиться их.
Эмерсон Ралф Уолдо
1.
Гвардии рядовой Алексей Звягинцев, а в миру Лёха – «Звон», проснулся от грохота музыки, доносившегося откуда-то сверху. После выпитого вчера голова раскалывалась, и каждый громкий звук отдавался волнообразными толчками в висках. Повернувшись на другой бок и закрыв голову подушкой, Леха попытался снова уснуть, но усиливающаяся боль мешала расслабиться.
- Уроды, мать вашу, - прошипел Алексей, глядя в потолок и тяжело сел на раскладушке. Старые пружины жалобно заскрипели, но натиск Лешкиного тела выдержали. Почесав давно не бритый подбородок, мужчина огляделся. Запустение, царившее кругом, действовало удручающе. Пятнадцать жалких «квадратов» в коммуналке, доставшихся ему после развода с женой, вряд ли можно было назвать жилым помещением. Со стен свисали обрывки старых, чем-то заляпанных, обоев, а когда-то белый, а теперь закоптившийся, потолок облупился и местами чернел проплешинами голых бетонных плит. Алексей взял со стула, служившего ему журнальным столиком, пачку сигарет, повертел ее в руках и, не глядя, бросил обратно. Курить не хотелось.
Грузно поднявшись, Леха захромал к шкафу, полученному при разделе имущества. Ирка, бывшая женушка, не захотела вести это убожество в новую квартиру и вручила его Лехе с ехидной ухмылочкой: «Владей». Шкаф был еще добротный, правда, с ободранной уже кое-где полировкой. Но, Леха был не притязателен в быту и на подобные мелочи внимания не обращал. Засунув руку вглубь деревянного монстра и нащупав спрятанную бутылку, Алексей аккуратно достал пол-литра и жадно припал к горлышку. Поперхнувшись, он закашлялся. Резко пахнувшая алкоголем жидкость обожгла горло и ушла горячей волной в желудок. Крякнув и отхлебнув еще раз, огляделся в поисках закуски. На подоконнике, в грязной тарелке лежал кусок сморщенного соленого огурца. «Тоже ничего», - вслух произнес Леха и закинул его в рот.
Водка вскоре сделала свое дело. Искаженное болью лицо мужчины разгладилось, и он, растянувшись на раскладушке, с удовольствием закурил.
Память – вещь гнилая. А пьяная память не оставляет выбора, кроме как кинуться в воспоминания с головой. Проклятые восьмидесятые... Девять лет, перемоловшие своими жерновами жизни девятнадцатилетним юнцам. Они, не познавшие женскую нежность и ласку, уже сжимали в своих руках металл акаэшки. Они провожали последними автоматными очередями своих друзей в «вечный покой» на родину, цинично названных сухим языком статистики «груз 200». Они умирали на госпитальных койках Кабула от тифа и гепатита, в бреду зовя маму. Они прикрывали своими телами друзей и командиров под Пули – Хумри. Задыхались от угарных газов в Саланге. Они окрашивали своей кровью снег на высоте 3234. Они сражались и умирали, как герои, так до конца и, не осознав, что же они делают в этой богом забытой дыре. А к очередному дому уже летел «Черный тюльпан», неся горе и боль. И чья-то мать, опустившись на колени, будет умолять военкома разрешить вскрыть «цинк», чтобы в последний раз прижать к груди любимого сына. И чья-то мать будет сжимать в руке посмертную награду своей кровиночки, и проклинать те восьмидесятые.
Кандагар, Гардез, Газни, Герат. Эти названия выплевываются, будто пули из автомата душмана. Они останутся навсегда незаживающей раной, омытой слезами матерей.
Алексей очнулся от того, что по небритой щеке текли предательские слезы. Размазав их по щетине, потянулся к бутылке.
Дверь протяжно скрипнула, и в комнату просунулся Ерофеич, сосед по коммуналке и незаменимый собутыльник. Под глазом у того разливался багрово-фиолетовый синяк.
- Леха... я это... вот возьми, – на грязной руке соседа лежал орден Красной Звезды. – Опять ты вчера в том бою был, - морщась от боли, произнес Ерофеич и потрогал подбитый глаз.
Алексей медленно поднялся и, не мигая, уставился на свою награду, А потом вдруг обхватил голову руками и протяжно завыл, раскачиваясь из стороны в сторону. От звуков, издаваемых соседом, Ерофеич вздрогнул и попятился спиной к выходу. Но, заметив бутылку водки, остановился, зачем-то вытер орден о засаленную, давно не стираную, рубаху и запричитал:
- Леха, ну, что ты как баба-то, ей Богу! Нашлась же твоя цацка. Что рыдать то? А может это... отметим находку? С тебя простава, - и Ерофеич звучно щелкнул себя по горлу.
От звука, изданного Ерофеичем, Леха вдруг сжался, перестал блажить и поднял на соседа налитые кровью глаза.
- Цацка говоришь? – зло прошипел он. – Цацка, твою мать? Да я... за эту цацку...
Дыхание Лехи вдруг стало прерывистым. Как тогда, в том кишлаке, когда его, раненного в ноги, выносили к «вертушке».
- А Серега... Серега Рязанец..., - Алексей сделала большой глоток водки. - Его-то за что? За что, твою мать, я спрашиваю? А!?... Он бабы еще не узнал! А его в клочья!.. А у него дома мать и сестренка... А его в цинке...
Леха зло выругался и дрожащими руками полез за сигаретами.
- А что ты разорался? - попытался обозначиться Ерофеич, - И вообще... я тебя в Афган не посылал!
Последние слова застряли у него в глотке, глядя на то, как сжимаются кулаки Алексея. И бросив орден на грязный пол, Ерофеич выскользнул из комнаты.
Погруженный в воспоминания, Леха не заметил, как в комнате постепенно начало темнеть. Пошатываясь от выпитого, он медленно подошел к окну и открыл форточку. Старая газета «Правда», служившая занавеской, приветливо замахала уголками ворвавшемуся в комнату февральскому ветру.
- Правда, - с ехидством ухмыльнулся Леха. – Где она, ваша хваленая, правда?
Грязным ногтем Алексей поддел газету и со злостью рванул ее. Обрывки старой бумаги клочьями остались висеть на окне.
В пьяном угаре Леха часто задавал себе этот вопрос. Может правда в выполнении интернационального долга? А кому они были должны? Афганистану? Стране, для которой советский солдат был лишь куском мяса, брошенным на откуп голодным стервятникам – моджахедам? Или, может быть, они что-то задолжали верхушке Центрального комитета КПСС, которая впоследствии назовет войну в Афганистане чудовищной ошибкой?
- Суки! Вы же забрали лучших, твари! – Леха закрыл лицо руками и беспомощно сполз по стене на грязный пол.
В мае 1984 года, 3 батальон был переведен в бригаду. Наши прежние боевые места в пустыне и на заставах занял 1 батальон. Возвращение в альма матер бригады было незабываемым. Наша колонна зашла через дальнее КПП и остановилась недалеко от стоянки поврежденной боевой техники. Батальон, наверно впервые за долгие месяцы, построился в полном составе.
Внешний вид военнослужащих в строю вызывал и смех, и жалость. Разношерстная толпа вооруженных людей, совсем не напоминала советский батальон. Скорее, мы были похожи на группу анархистов из далекого революционного прошлого. Одеты все были - кто во что горазд. Грязные от дорожной пыли, форма не стиранная и рваная. Бойцы давно не видели не то, что баню, а даже элементарный душ. Последствия от прежней жизни на заставах и прошедших боевых походов были заметны невооруженным взглядом. Комбат скептически оглядел присутствующих, видимо обреченно понимая, что это безобразие нужно искоренять и начинать нужно немедленно. Он прочел нам минутную лекцию, состоявшую из житейских афоризмов и ненормативных связок слов и мыслей, суть которых сводилась к тому, что «лафа закончилась и приходит настоящий армейский порядок. Теперь воинская дисциплина становится нашей религией.»
На фото стоянка поврежденной техники 70 бригады.
Но как же он ошибался в своих ожиданиях, покажет уже ближайшее время. А пока командиры получили распоряжения расставить боевую технику в автопарке и разместить личный состав по ранее определенному плану, на окраине расположения бригады, в палаточном городке. Личный состав нашей 9 роты, занял предназначенные для нас палатки, разложил оружие в оружейках. Отправились на прием пищи в столовые. А после ужина, политотдел бригады сделал нам подарок. Нас пригласили в клуб на просмотр художественного фильма 'Пираты 20-го века'. После горячих песков, пылающего дыхания пустыни, мы, на огромном экране, увидели океан. Перед глазами, в затемненном зале разворачивались приключения советских моряков, захваченных пиратами. Но не борьба двух враждующих группировок поражали мое воображение. Меня лично, в шоковое состояние привели миллионы тонн голубой воды и буйство красок на экране. Как будто не было у меня ранее счастливого детства и юности, в которой я раз в неделю смотрел кино на широком экране, смотрел телевизор. За несколько месяцев я одичал до такой степени, что большое кино воспринял, как чудо. А что говорить о местном населении, которое жило по реалиям феодального строя. По афганскому календарю шел 1362 год.
Прошло, примерно недели две нашей новой жизни в расположении соединения. Мы привели себя в порядок. Бойцы переоделись в новую форму. Офицеры тоже стали похожи на своих местных коллег. Я убрал свои боевые кроссовки производства фабрики Кимры и одел сапоги. Рота стала нести караульную и внутреннюю службу.
Стояла невыносимая жара. Температура зашкаливала и днем превышала 50 градусов. В разогретых на солнце прорезиненных палатках было невыносимо душно. Нижние края палаток нами приподнимались, чтобы воздух проходил и не застаивался в них. В окнах из реек мастерили решетку в которой размещали верблюжью колючку и периодически поливали водой. Получался очень кратковременный охлаждающий эффект. Когда выдавался легкий ветерок, люди с наслаждением становились у окошечка, чтобы хоть на секунды почувствовать прохладу. Тем временем, старшее бригадное начальство, размещалось в фанерных модулях. У комбрига, его замов и в штабе были даже установлены кондиционеры.
В общем, в такой жаре трудно было выполнять условия по безупречному ношению уставной формы одежды, от которой мы успели отвыкнуть. Запомнился маленький эпизод того времени. Однажды в полдень, зашел в штаб, в секретную часть. Получив боевую карту и расписавшись в журнале я стал прощаться с начальником секретной части. Он остановил меня и угостил кружечкой холодного чая. Чай у него, получался холодным,...Читать дальше »
В апреле 1984 года в минометную батарею 3 батальона прибыли для прохождения службы офицеры: командир минометной батареи капитан Лукин Евгений и лейтенант Козинюк Александр, а также на должность доктора батальона прибыл лейтенант Богату Игорь. Уже 8 апреля, он получил свое первое боевое крещение. Так он описывает его:
- Я в бригаду прибыл 3 апреля, а 8-го с заменщиком, на вертушке прилетели в пустыню. Наш 3-й батальон, уже фактически убыл, а на его место уже сел 1 мсб, но у них не было доктора. В тот день решили пустить колонну наливников не через пустыню, а по бетонке. Нарвались на засаду. Духи подбили первую и последнюю машины и методично добивали колонну. Убитых и обгоревших было наверное 8-10 человек и больше 20 раненных. Мы не успевали вертушки вызывать. Во время движения по бетонке, на фугасе подорвался командир батареи артдивизиона капитан Зимин Николай Николаевич. Хорошо запомнил это потому, что мой заменщик познакомил нас буквально утром, перед сопровождением колонны. Мы поговорили, оказалось, что почти земляки, он заканчивал Одесское ВАКУ, а я учился в Кишинёве в мединституте. А через два часа его уже привезли "200-м". МТЛБ на которой они ехали, подорвалась на фугасе, ну и вдобавок духи добивали из гранатомётов и стрелкового, шансов выжить там практически ни у кого не было. И водителя хорошо помню, это был мой земляк из Молдавии Богдан Василий. Фугас взорвался под ним, практически весь сгорел. Весь этот кошмар закончился в районе 15.00. Мой сменщик улетел с последней вертушкой, пожелав мне удачи. Вот так я осознал куда я попал. Таким образом, всего через 5 дней я столкнулся с убитыми и раненными. А первый мой офицер был Женька Лукин. Он выезжал на это сопровождение на ГАЗ 66, а через полчаса напоролись на итальянку, как раз под его сиденьем. Только что, мы с ним общались, а тут его уже доставили на носилках.
На фото слева Доктор б-на ст.л-нт Богату Игорь, по центру ком. 2 мсв 9 мср ст.л-нт Двойнев Владимир, справа замполит 7 мср ст.л-нт Яковлев Саша. В Кандагаре, на площади с пушками. Фото 1986 года
Долгое время, отрезок бетонки мимо Махаджири и до Синджерая, не был задействован для движении колонн из Союза. Это был очень опасный отрезок пути, на котором духам было очень удобно устраивать засады, а стоящие рядом заставы Пасаб, Махаджири, и позднее выставленный Пальмухамед не могли полностью обеспечивать безопасность прохождения для автоколонн. Поэтому колонны шли через пустыню, где дислоцировался 3-й батальон, а позднее 1-й батальон.
Движение колонн по пустыне тоже доставляло массу неприятностей. Увеличивалось время прохождения колонн, от движения поднимался настоящий фронт пыли, в песке было легко устанавливать мины, в общем, пропускать колонны по бетонке за один проход, от Кишкинахуда до бригады была давней навязчивой мечтой нашего командования. Вот, и в очередной раз, они решили пропустить колонну по бетонке мимо зеленки.
Из воспоминаний старшего лейтенанта Игоря Пузанкевича, офицера роты саперов, неоднократно водившего колоны по пустыне:
"Когда повели колонну вместо пустыни по бетонке, этому предшествовал приезд командующего 40-й армии Генералова, обвинившего бригаду в трусости. Вот тогда и случился весь этот кошмар с большими потерями людей и техники. Даже в кожухе бензоагрегата комбриговского БТРа были три пробоины. После этого командующий на плацу бригады попросил прощения. В октябре 84 проводили целую операцию, ещё раз выходили на этот участок бетонки, разминировали его, но так ничего это и не дало. Вокруг постов Пасаб, Махаджири расчищали тогда местность, убирали деревья, подрывали духовские укрепления, чтобы как то облегчить жизнь на этих постах. Это были поистине крепости-герои."
Хотя наш батальон, был снят с позиции в пустыне, но это сопровождение, мы в рамках рейда выставляли в полном объеме. Мне запомнился этот день большой горечью от осознания величины потерь среди наших военнослужащих.
Офицер нашего батальона, командир минометной батареи 3 мсб (г), капитан Лукин Евгений, совершая марш на ГАЗ 66, подорвался на мине. Евгений Лукин долго лечился в госпитале, потом прибыл в бригаду и был назначен в оперативный отдел бригады. Позже получил звание майора. Пока он отсутствовал, минометной батареей руководил командир минометного взвода ст. л-нт Борис Ванин, который ранее служил на заставе Элеватор.
В минометной батарее сначала было 2 огневых взвода и 1 взвод управления, которым командовал л-нт Козинюк Александр, прибывший в Афган 14 апреля 1984 года. В 1985 году численность огневых взводов было увеличено до 4-х и оставался один взвод управления. На командование огневыми взводами пришли л-нт Калиниченко Игорь, переведен со взвода ПТВ 3 батальона и новые офицеры: Хренов Сергей и Иванов Михаил. Когда Лукина Евгения перевели в оперативный отдел бригады, на командование батареей прибыл ст. л-нт Олег Разинкин...Читать дальше »
Gismeteo