В мае 1984 года, 3 батальон был переведен в бригаду. Наши прежние боевые места в пустыне и на заставах занял 1 батальон. Возвращение в альма матер бригады было незабываемым. Наша колонна зашла через дальнее КПП и остановилась недалеко от стоянки поврежденной боевой техники. Батальон, наверно впервые за долгие месяцы, построился в полном составе.

Внешний вид военнослужащих в строю вызывал и смех, и жалость. Разношерстная толпа вооруженных людей, совсем не напоминала советский батальон. Скорее, мы были похожи на группу анархистов из далекого революционного прошлого. Одеты все были - кто во что горазд. Грязные от дорожной пыли, форма не стиранная и рваная. Бойцы давно не видели не то, что баню, а даже элементарный душ. Последствия от прежней жизни на заставах и прошедших боевых походов были заметны невооруженным взглядом. Комбат скептически оглядел присутствующих, видимо обреченно понимая, что это безобразие нужно искоренять и начинать нужно немедленно. Он прочел нам минутную лекцию, состоявшую из житейских афоризмов и ненормативных связок слов и мыслей, суть которых сводилась к тому, что «лафа закончилась и приходит настоящий армейский порядок. Теперь воинская дисциплина становится нашей религией.»

 

 

На фото стоянка поврежденной техники 70 бригады.

 

 

Но как же он ошибался в своих ожиданиях, покажет уже ближайшее время. А пока командиры получили распоряжения расставить боевую технику в автопарке и разместить личный состав по ранее определенному плану, на окраине расположения бригады, в палаточном городке. Личный состав нашей 9 роты, занял предназначенные для нас палатки, разложил оружие в оружейках. Отправились на прием пищи в столовые. А после ужина, политотдел бригады сделал нам подарок. Нас пригласили в клуб на просмотр художественного фильма 'Пираты 20-го века'. После горячих песков, пылающего дыхания пустыни, мы, на огромном экране, увидели океан. Перед глазами, в затемненном зале разворачивались приключения советских моряков, захваченных пиратами. Но не борьба двух враждующих группировок поражали мое воображение. Меня лично, в шоковое состояние привели миллионы тонн голубой воды и буйство красок на экране. Как будто не было у меня ранее счастливого детства и юности, в которой я раз в неделю смотрел кино на широком экране, смотрел телевизор. За несколько месяцев я одичал до такой степени, что большое кино воспринял, как чудо. А что говорить о местном населении, которое жило по реалиям феодального строя. По афганскому календарю шел 1362 год.

Прошло, примерно недели две нашей новой жизни в расположении соединения. Мы привели себя в порядок. Бойцы переоделись в новую форму. Офицеры тоже стали похожи на своих местных коллег. Я убрал свои боевые кроссовки производства фабрики Кимры и одел сапоги. Рота стала нести караульную и внутреннюю службу.

Стояла невыносимая жара. Температура зашкаливала и днем превышала 50 градусов. В разогретых на солнце прорезиненных палатках было невыносимо душно. Нижние края палаток нами приподнимались, чтобы воздух проходил и не застаивался в них. В окнах из реек мастерили решетку в которой размещали верблюжью колючку и периодически поливали водой. Получался очень кратковременный охлаждающий эффект. Когда выдавался легкий ветерок, люди с наслаждением становились у окошечка, чтобы хоть на секунды почувствовать прохладу. Тем временем, старшее бригадное начальство, размещалось в фанерных модулях. У комбрига, его замов и в штабе были даже установлены кондиционеры.

В общем, в такой жаре трудно было выполнять условия по безупречному ношению уставной формы одежды, от которой мы успели отвыкнуть. Запомнился маленький эпизод того времени. Однажды в полдень, зашел в штаб, в секретную часть. Получив боевую карту и расписавшись в журнале я стал прощаться с начальником секретной части. Он остановил меня и угостил кружечкой холодного чая. Чай у него, получался холодным, в результате удивительного по своей простоте действия. Фляга с чаем, оборачивалась мокрым полотенцем и ставилась напротив кондиционера. Таким образом, жидкость охлаждалась. Этот эффект был мне знаком и ранее. По такому же принципу устроен глиняный кувшин, имеющий микропоры, через которые поверхность сосуда запотевает и выставляя его на ветерок, имеешь в своем рационе, холодную воду. Поблагодарив прапорщика, я убыл на территорию боевых подразделений, где не было кондиционеров и деревянных стен.

В летний период с 12-00 до 16-00, устанавливались часы отдыха, в которые личный состав имел право не проводить работы и занятия. Утомленные и измученные нестерпимым зноем, бойцы отправились принимать душ в самодельные душевые, построенные еще 1-м батальоном. Душ был оборудован на расстоянии 100 метров от палаточного городка. Между крайней палаткой и ним было пустое песчано-пыльное пространство. Сначала помылся весь личный состав. Потом водные процедуры пошли принимать офицеры. Пошел и я. Приняв душ, оделся в свой старенький, выцветший и поношенный, но легкий и удобный масхалат, а также открытые резиновые тапочки иранского производства, я вышел на раскаленный песок. Яркое солнце ослепило меня. Прищурившись, побрел к расположению. Из глубины бригады по направлению к выезду в сторону госпиталя, ехали два УАЗика. Проезжая мимо меня, первый автомобиль резко остановился, в открывшуюся дверь высунулся подполковник Ложинов. Увидев старшего офицера, я принял строевую стойку и поприветствовал его. Комбриг направил свой взгляд на мою шею. В разрезе расстегнутого масхалата, на моей груди, на цепочке, висел плетеный крестик, который мне перед отъездом в Афган подарила знакомая девушка. Я не был крещенным по обряду Русской православной церкви, но подарок, надев на грудь, носил всегда. Ложинов потребовал снять и отдать крестик ему. Я, снял и положил дорогую мне вещь, (в тот момент единственную частичку моей малой Родины) в карман своего масхалата, застегнулся на все пуговицы. То есть, я не отдал свой нательный крестик, подполковнику. Тогда командир бригады, позвал из второй машины, следовавшего с ним начальника военной комендатура Кандагарского гарнизона, объявил мне трое суток ареста и приказал коменданту тотчас же арестовать меня и посадить на гауптвахту, зло захлопнул дверцу и поехал вперед.

По всему видно было, что подполковник Ложинов получал истинное удовольствие от проводимой им воспитательной работы с молодыми офицерами. А в моих глазах, авторитет этого 'полководца' стремительно падал. Нет, не был он нашим «Батей», в том понимании, в каком им были другие комбриги, пришедшие Ложинову на замену.

Комендант, приказал мне садиться в его УАЗ и повез на гарнизонную гауптвахту. По дороге он сочувственно сокрушался, говоря мне:

- "Ну, чего ты, лейтенант гоношишься, отдал бы крестик комбригу, все бы обошлось..."

В машине, я одел цепочку обратно себе на шею.

В тот день в гарнизонный караул на гауптвахту заступала наша рота, которую меняла другая рота 3 батальона. Сами понимаете, что никакого наказания, кроме морального, для меня не получилось. Мало того, что камера, не закрывалась и я спокойно гулял по территории, стены гауптвахты были каменные и очень толстые, а это давало приятную прохладу и тишину. Конечно, мои сослуживцы подкармливали меня дополнительным пайком а также бакшишными мандаринами и бананами. Они подшучивали надо мной, смеясь, упрекая меня в том, что я устроил себе курорт, в то время, когда им приходилось мучиться в палаточном городке, организуя и проводя занятия, неся наряды и руководить работами. Бойцы тоже с пониманием отнеслись к такому наказанию их командира. В общем, действительно, у меня произошла внеплановая передышка, в ходе которой я много прочитал, расслабился и получил удовольствие от смены обстановки.

Но все когда-нибудь заканчивается. Подошел к концу мой арест, я получил формальную свободу и вернулся в роту.

В итоге, опять мне не довелось прочувствовать все прелести бригадной жизни. Через неделю, 2-й и 3 взводы 9 роты, которыми командовали я и лейтенант Вадим Костин, были приданы, в качестве усиления, 2 батальону, убывающему в Герат на армейскую операцию. Сразу после моего возвращения из Герата, наш батальон получил задачу: выставить новые заставы на господствующих вершинах горной гряды, отделяющей долину, в которой размещался советский гарнизон, от предместий города Кандагара. Выставление дополнительной полосы застав, было обусловлено серьезной необходимостью защиты территории бригады, госпиталя и аэродрома от угрозы обстрелов противником из реактивных установок, появившихся, по сведениям разведки, на вооружении у духов.

Для моего, 2-го взвода была определена самая дальняя застава, получившая позывной "Персей".

Ранним утром, 9 рота, при поддержке минометной батареи и 2 танков, подъехала со стороны Кандагара, к подножию горы Заниргар выс. 1187. С этой стороны подъем на вершину, был более пологим. В течение всего дня, наверное, до 17 часов, мы носили наверх боеприпасы, вооружение, продовольствие, в объеме на 10 суток, запас воды, другое имущество для того, чтобы мой маленький взвод мог бы оборудовать сторожевую заставу. По плану, после завершения доставки всего необходимого, все усиление должно было уйти обратно в соединение.

Мы еще не успели поднять имущество, вооружение, боеприпасы и продовольствие на горку, как поступила неожиданная команда все снять обратно и срочно убыть в бригаду. Понятное дело, вниз нести намного легче, чем вверх. За пару часов мы закончили работу и колонна попылила в бригаду. Мы даже успели на ужин в столовую.

Получив, внеплановый на этот вечер ужин в достаточно приличных условиях, после него, мы перекуривали возле палаток. Вдруг, раздался изумленный возглас:

- Смотрите...!, Это же наша горка!

Прямо на том месте, где должен был обустраиваться на ночлег мой взвод, на вершине горочки, были видны разрывы мин. Духи, с наслаждением долбили скальную породу, предвкушая результат от минометного обстрела позиций шурави. Как мне было хорошо находиться в нескольких километрах от этого фейерверка..!

Почему же нас сняли с горки? Наверное, вы подумали о тонком расчете наших командиров, обманувших злого противника? Нет, все банально просто. 9 рота в полном составе потребовалась на завтрашнюю операцию в район Нагахана. Как раз, несовершенство советского боевого планирования, в этот раз, уберегло нас от ночевки под ударами врага.

Вернувшись с боевой операции из района Нагахана, мы повторили процедуру выставления заставы 'Персей'. В это раз мы заехали с обратной стороны, т.е. со стороны бригады. По бетонке - до моста, а за мостом влево, мимо брошенных кишлаков до обитаемого афганцами селения Мулла-Абдулла-Карез. На глазах у напуганного местного населения, колонна припарковалась между деревней и горой. С этой стороны подъем был намного круче, а соответственно тяжелее.

Но, в этот раз мы пришли надолго. Мы быстро разгрузились и занесли все на - верх. Застава была выставлена в течение светового дня.

Очень тяжело пришлось вносить на высоту все необходимое. Только боеприпасов мы затащили столько, что хватило бы на два-три дня напряженного боя. Продукты, в основном консервы - на 10 дней. Далее, именно с периодичностью 10 дней мы привозили продукты на заставу. Привозимые провианты, боеприпасы, ежедневно воду, которую мы набирали в колодце кишлака в резиновые ранцы (РДВ), собираемый по окрестности строительный материал - все это необходимо было тащить наверх. На вершину было трудно заходить даже налегке, не то, что нагруженным, под завязку. Да, не легка служба солдатская, а в Афгане год службы засчитывался за три, а по нашему внутреннему ощущению - за все пять!

Взвод, первое время не трогали - давали возможность обустроиться. Бойцы целыми днями строили убежища из камней и ящиков из под боеприпасов, наполненных землей или камнями. Еще приходилось нести боевое охранение со всех 4 сторон. Особенно трудно это давалось ночью, после тяжелой работы. Не удивительно, что на посту, солдат мог заснуть. Поэтому было установлено правило - каждые пять минут выстрел одиночным. Если выстрелов нет, значит, часовой заснул. Вот так мы и спали все ночи под постоянную стрельбу. Сигналом тревоги считались выстрелы очередями.

Довольно быстро мы обжились на горке, грамотно построили несколько домиков для личного состава и даже столовую. В скалах, методом подрыва породы и киркой с лопатой были отрыты позиции для стрельбы. Занимая господствующую высоту на местности, мы имели возможность контролировать большой участок местности и видели все движения в округе.

Афганцы не смирились с нашим соседством и покинули кишлак. Как только ушли хозяева деревни, у подступов к колодцу мы стали находить мины. Несколько мин разминировали, но на одной позже подорвались солдаты с хозвзвода, приехавшие для сопровождения выставления новых застав. Одну самодельную мину мы нашли прямо на тропе к колодцу. Я пытался ее обезвредить, расстрелять с приличного расстояния. Пуля попала в основание детонатора, покорежив корпус, блокировала металлом путь бойку, который не смог ударить по капсюлю и не дал сработать мине. Вообще-то расстреливать мину нельзя. Чтобы правильно ее обезвредить, нужно подорвать, заблаговременно укрывшись в укрытии. Но я стрелял из узкой бойницы дувала и риск был минимизирован.

Бывали случаи, когда мину расстреливали и осколки поражали стреляющего. Рассказывая про мины, хочу помянуть наших боевых саперов, которые ежедневно рискуя своими жизнями, старались разминировать территории, на которых пехоте предстояло воевать. Очень много парней из инженерно-саперной роты, погибло при выполнении боевых задач. Недаром существует поговорка, что сапер ошибается два раза: первый - это когда он идет на службу сапером. Ну, а вторая ошибка - понятна и без моих разъяснений.

Вспомнился случай, когда 12 августа 1985 года, командир взвода спецминирования инженерно-саперной роты лейтенант Куликов Валерий, на Черной площади, пытаясь обследовать участок местности на минирование, был смертельно ранен в живот осколками выпрыгивающей мины. Я видел, как его тело везли на носу БТР (приподняв волноотражатель, чтобы тело не скатывалось при движении), потому, что занести в БТР его полностью израненное тело было невозможно. Умер он в госпитале, в тот же день. Огромная благодарность и вечная память погибшим саперам! Ценой своих жизней, они спасли множество наших ребят.

 

На фото: мина МОН - 50. А вот фото кумулятивной гранаты я пока не нашел

 

  Духи постоянно минировали подступы к заставе и дороги, которые вели к ним. Мы снимали итальянские противотранспортные и противопехотные мины. На некоторых подрывались наши бойцы. Под 'Персеем' подорвались: батальонный БТР, ГАЗ-66 минометчиков, водовозка, а также получили увечья два солдата. Во взводе ПТВ, который стоял под горой, от взрыва растяжки погиб солдат.

Через некоторое время, убедившись, что кишлак окончательно оставлен местным населением, в нем обустроились минометчики, во главе с лейтенантом Козинюком Александром и взвод ПТВ, командиром которого был старший лейтенант Коблов Николай. Эта застава, стала нам добрым соседом, весомой поддержкой снизу и приятелями по праздничным застольям. Мы ходили друг к другу в гости. Позывной у заставы был 'Наука'.

Вообще общение с офицерами из минбатр, обогатило меня, пехотного офицера, умением комфортно устраивать свой быт в любых условиях. Видя, как они принимают пищу, как обустраивают места привалов и даже внутреннее убранство в боевых машинах, я старался следовать их примеру. Поэтому заставу мы пытались оборудовать максимально комфортно для проживания и несения службы.

Строительство на заставе было трудным и напряженным, но нужно было в кратчайший срок соорудить защиту для себя. Весь личный состав принимал активное участие в работах. Помню, как замкомвзвод сержант Сорокин Олег, лично выкладывал из больших осколков скалистой породы каменку на 1 посту. Вообще о нем можно сказать очень много хорошего. Будучи молодым солдатом, в Махаджири, вечером, вернувшись с поста в столовую, он, молча сел в уголке и, только случайно, парни заметили, что у него течет кровь из шеи. Олег был ранен, но не поднял паники, вел себя крайне скромно, мужественно. В бою в кишлаке Махаджири, когда взвод попал в критическую ситуацию и был блокирован духами в мечети, он вел себя очень грамотно с военной точки зрения, хладнокровно и спокойно вел прицельный огонь по противнику, подавая пример своим поведением другим бойцам взвода. Неоднократно я писал в штабе наградные листы на него, но командование с упорством игнорировало мои представления. И только под дембель Олег получил медаль 'За отвагу'.

  

 

На фото: На заставе "Персей". В первом ряду гости заставы: два переводчика и замполит роты ст.л-нт Амбражевич (без куртки). На втором плане, слева-направо: Дмитрив Роман, Зардотхонов Джура, л-нт Двойнев Владимир, с-нт Сорокин Олег

 

  

После того, как все заставы роты были по минимуму оборудованы для несения службы, нас стали привлекать к боевым выездам на сопровождение колонн. Из глубины гор, минуя множественные развалины и брошенные кишлаки, на БТРах мы выезжали на бетонку и следовали в город Кандагар, где блокировали дороги для пропуска советских автоколонн. Мой взвод выставлялся на Черной площади, площади с Пушками, на въезде в Кандагар, за ООНовским городком.

Несколько раз, я своим взводом ставил охранение на левой стороне бетонки по направлению в город, в одиноко стоящей брошенной вилле. Первый раз мы заходили через центральный вход. Заводили нас саперы, поэтому мы шли за ними. Но мне, интуитивно, очень не понравился такой вход, через ворота. Второй раз я приказал заходить на позицию с левой стороны виллы. В третий раз повел взвод прямо через дувалы, по крышам пристроек и далее на крышу особняка. Также с нами прошли саперы. Бегло осмотрев крышу, они ушли дальше по бетонке, выставлять другие взвода. У саперов было море работы. Нереально такую площадь досконально проверить. Поэтому они часто полагались на везение.

Было жарко и душно. Не было ветра и вокруг чувствовался мерзкий запах. Я пошел осмотреться и заглянул в провал крыши, бросив взгляд на вход через ворота. Там был завал и под осыпавшейся глиной валялся труп афганца, подорвавшегося на мине. Наверное, забрел и нарвался. Прошлый раз мы не пошли по этому пути и правильно поступили. Сообщив взводу о подрыве местного, обратил их внимание на то, чтобы были внимательными и острожными, мин могло быть больше. Затем расположился с радиостанцией на крыше, с обзором - в сторону зеленки. Я присел спиной к пристройке, рядом со мной сидел молодой боец - казах, недавно прибывший во взвод. Он сидел на кирпичах, в двух шагах от меня облокотившись на дувальчик. От нечего делать, боец поднимал из под своих ног мелкие камешки и бросал их в сторону. Мой взгляд шарил по местности, но движения казашонка привлекали мое внимание. Вдруг, он поднял очередной кусочек глины и под ним обнажился металлический пятак мины. Мы, молча уставились друг на друга. Секунда заминки... Осознание того, что все время мы ходили, сидели что-то делали прямо на мине. По следам было видно, что считанные сантиметры отделяли нас от смерти. Приказав солдату уйти, я стал осторожно - пальчиками, выгребать глиняный песочек от мины. Нежно раскопал землю, увидел - это итальянская противотанковая кумулятивная граната с парашютом, которую духи ставили в качестве мины. Такую же мину я ранее обезвредил у подножия «Персея». Граната была знакома. Пошарив взглядом вокруг, я нашел проволочку от ручной гранаты, которой зафиксировал боек, раздвинув усики. Но под этой гранатой могла стоять другая мина. Неизвлекаемость никто не отменял. Привязав веревкой тело бойка с пятаком, за верхушку гранаты, я укрывшись за дувал, вытащил ее с насиженного места. Если бы, кто-то из нас наступил на гранату, ее кумулятивная струя убила бы сразу. Огромное везение, которое переоценить невозможно. Эти сопровождения прошли для нас успешно. Но, позже, после моего перевода в другое подразделение, Бахарев Сергей Георгиевич, в момент выставления на точку на эту виллу 08.07.1985, погибнет от разрыва гранаты. Мне, об этом, уже позже рассказали сержанты 2 взвода.

На фото:слева с автоматом - рядовой Бахарев Сергей, справа Сурков Андрей, уволился на дембель в конце 1985 года.

 

 

Воспоминания рядового Жабаева Сергея, служившего вместе с Бахаревым Сергеем в одном взводе:

"Сергея Бахарева я хорошо помню. Как он, взахлеб, там на 'Персее', рассказывал о своих голубях. Добрым, улыбающимся запомнился мне. Погиб 8.07.85г., в районе камышей перед ООНовским городком. У него был тогда РПК (ручной пулемет Калашникова), в кармашке подсумка находилась ручная граната - Ф1. Младший сержант Сергей Долгополов сказал ему: - выверни запал, он этого не сделал. Когда начали снимать точку, Сергей, в прыжке с крыши, зацепился кольцом за что-то. 4 секунды ... и он не успевает снять вещмешок, бронежилет, скинуть подсумок. Вечная память ему."

А вот мои воспоминания:

"Я помню, двое молодых солдат прибыли во 2-й взвод, 9 роты, на заставу 'Персей', которая размещалась на вершине горы Заниргар (высота 1187), рядом с кишлаком Мулла-Абдулла-Карез в начале февраля 1985 года. Среди них был рядовой Сергей Бахарев. Ну, что можно сказать о молодых бойцах, которые попадают в боевой взвод? Конечно, они растеряны, чуть напуганы. Сергей немного выделялся из двух новичков. Он был крепким, но добродушным парнем. И еще он умел улыбаться. Сразу же парни включились в работу. Застава жила по определенному порядку. Нужно было обеспечивать самих себя (вода, дрова, пища), нужно было охранять самих себя (боевое дежурство на постах), нужно было выезжать на боевые задачи по обеспечению безопасного прохождения автоколонн из Союза и обратно.

Сергей умел работать и, я не помню, чтобы он пытался хитрить и отлынивать от обязанностей. Сразу было видно, что он не белоручка. Этот уральский паренек брался за любую работу, легко, играючи ее выполнял. Не было времени на раскачку, во взводе было мало бойцов, поэтому брали всех на боевые выезды. Учили в ходе боевой работы. Как двигаться, куда смотреть, что делать нельзя, а что необходимо. Он все схватывал на лету и нареканий не получал. Мы вместе прослужили чуть меньше полгода. Еще до гибели Сергея, в июне 1985 года я перевелся служить в другое подразделение."

Отчего я перешел служить в отдельный гранатометно - пулеметный взвод. В июле 1985 года, снимали с должности командира нашей роты. Тогда командир батальона капитан Гуменюк приехал на мою заставу с целью проверки службы. Он осмотрел заставу, личный состав, пообщался со мной, по всей видимости, ему все понравилось. Вдруг он предложил мне стать командиром 9 роты. Я ответил, что командир взвода той роты, в которой снимают ротного, не имеет морального права идти на повышение в эту же роту, если в роте все так плохо. Говоря так, я действительно тогда так думал. Комбат выслушал меня и посоветовал: - Смотри не пожалей после. Я ответил, что не пожалею. На этом наш разговор закончился, и комбат уехал к себе в расположение. Роту согласился возглавить командир 3 взвода Костин Вадим. Он приехал ко мне с предложением о моем переводе в другое подразделение и мы договорились о том, что уйду из роты. Мой рапорт о переводе, с ходатайства Вадима, подписали во всех инстанциях, и я ушел на отдельный взвод. Молодым офицером я не боялся никакого начальства, был внутренне независим, ведь терять мне было нечего. Поступал в соответствие с воспитанием и понятием о жизни. Сейчас часто, с ностальгией, вспоминаю о своей гордой молодости и горячей, непримиримой уверенности в честь и достоинство. С порядочными людьми я всегда вел себя порядочно, уважительно и вежливо. Но с идиотами, хамами и быдлом - вел себя соответственно. На востоке, который меня воспитал - это норма поведения. Почему то сейчас россияне воспринимают вежливость и тактичность восточных людей, как их слабость. Это очень ошибочное суждение. - "Восток - дело тонкое", как говорил герой популярного кинофильма. На востоке нельзя вести себя неосторожно, безоглядно и грубо. Восток умеет мстить! Многие из тех, кто это не понимал, простились со своими жизнями именно по наивной беспечности, неосторожности, преступной доверчивости и т.п. На 'Персее' мы много стреляли. Я, утром, вместо зарядки, доставал из под кровати цинк патронов к пистолету Макарова и выходил стрелять по банкам. Также много стреляли из автоматов, пулеметов и АГС-17 (Пламя). Однажды на заставу приехал начальник артиллерии с инспекцией. Во взводе было 12 бойцов, остальные - в госпиталях по болезни. Территория заставы была довольно большой для 4 постов. Подполковник дал команду 'К бою'. Все разбежались по постам. Остался я с проверяющими. Рядом с нами была оборудована огневая точка автоматического станкового гранатомета АГС-17. Гранатомет стоял без расчета, так, как не хватало людей. Начальник артиллерии неожиданно дал мне вводную: - Вот в той расщелине, на горе напротив, пулемет противника! Ваши действия? Я подошел к гранатомету, целясь на глаз, без выставления прицела, первой очередью уложил три гранаты прямо в указанное место. Подполковник спросил: - Почему вы сами стреляли? Я ответил, что пока сюда добежит боец с другого поста, пройдет не мало времени, он покинет другой пост, да и бежать под огнем пулемета тоже опасно. Он похвалил меня, хотя видно было, что приезжал с другой целью. Я рассказал этот случай, потому, что он поможет понять произошедшее некоторое время спустя.

  

На фото АГС-17 (Пламя)

 

Однажды, уже примерно в часа в два ночи, меня разбудил свист и вой реактивных пусков. Я выскочил на улицу и часовой доложил, что из-за соседнего пика горы вылетели две реактивные ракеты. С высоты нашей позиции, было видно два очага возгорания на территории батальона охраны, снаряды не долетели до госпиталя наверное километр. Сверху они напоминали широкие огненные лужи. Часовой показал направление, с которого произошла атака. Я повернулся и ничего не увидел, так, как обзор закрывала соседняя высота, за которой гора заканчивалась, плавно переходя в пустынный проезд. До следующей горы метров сто-сто пятьдесят. И тут вылетели еще две ракеты. Теперь, по траектории полета, я представлял точку пуска. Развернув АГС -17, я начал стрелять за гору, выбирая угол стрельбы с расчетом, что гранаты опустятся на пустырь за горой, в предполагаемое место нахождения противника. Взвод стал стрелять поверх горы со стрелкового оружия. Быстро расстрелял всю коробку гранат. Духовский обстрел прекратился, не принеся противнику никакого реального результата. Все пуски были мимо целей. Разрывы произошли на земле, свободной от построек, техники и людей.

Попадание в душманский передвижной ракетный комплекс был точным. С рассветом обнаружили пятна крови на земле и невыпущенные реактивные снаряды на направляющих, установленных на земле. Духи бросили свое оружие и уехали. Это был первый случай в бригаде, когда удалось накрыть огнем моего взвода, атакующих реактивными снарядами врагов и, при этом захватить реактивные установки. Нам повезло, но наши действия были своевременными и результативными. Кто-то из наших офицеров даже пошутил, что мне дадут Героя СССР. Но я понимал, что это шутка и, конечно награда была скромнее. Но очень достойной, я считаю. Под этот «шумок» награды получили штабные и тыловые начальники. Но, я бы предпочел, чтобы эти награды получили бойцы моего взвода.

Стрельба с руки, на глаз приносила нам реальную пользу. Известны случаи на заставах Махаджири, Пальмухамед, Пасаб, когда минометчики с руки, без упора, сбивали духовские флаги с 2-3 мин, пущенных сразу.

На фото: лейтенант Двойнев Владимир. За спиной гора, по которой я вел огонь по вводной начальника артиллерии бригады. Рядом наша собачка. В каске реальные пробоины от пуль.

 

 

   Вообще, хочется написать много добрых слов, про всех солдат и сержантов моего 2-го взвода. Все они по-честному заслужили боевые награды, которые им не вручили штабные начальники. Ведь именно они несли основную нагрузку в боях, рейдах, сопровождениях, засадах. Именно они, ежеминутно рискуя своими жизнями, выполняли всю физическую работу по обеспечению, обслуживанию, охранению и вели боевые действия в любое время суток, в любой сезон года. Старшие по сроку службы, более опытные, в боевой работе, были наставниками у молодых бойцов. Когда мы собирались в рейд, никто не хотел оставаться в расположении. Не попасть в состав боевой группы было, мягко говоря, не в почете. Мы, участники тех событий, привыкли к тому, что все наши солдаты выполняли свои обязанности постоянно хорошо, каждый день и каждую ночь. Это считалось нормой. Нормой - для Афгана. А для мирной, спокойной жизни в СССР, в котором люди даже не представляли о нашей жизни, - это был подвиг. Подвиг, о котором советский народ не знал долгое время. Да и сейчас многое из той войны не известно и непонятно нашим согражданам. Именно поэтому я решил записать свои воспоминания. Считаю, что все воспоминания моих сослуживцев, суммированные в общую историю, смогут дать пищу для ума будущих поколений. Очень хочется, чтобы правда о той войне, хоть и с временной отсрочкой в 27 лет, будет входить в историю нашей страны.

  

   Список военнослужащих 2-го взвода, 9 мср, 3 мсб (г), 70 ОМСБр.

   Сержант Сорокин Олег

   Сержант Барчан Слава

   Рядовой Жабаев Сергей

   Рядовой Морозов Александр

   Рядовой Тряпкин Петр

   Рядовой Билык Александр

   Рядовой Зинатулин Ринат

   Рядовой Дмитрив Роман

   Рядовой Зардотхонов Джура

   Рядовой Онищенко Сергей

   Рядовой Кассилин Николай

   Рядовой Лукманов Андрей

   Рядовой Скутарь Виктор

   Рядовой Кораблинов Анатолий

   Рядовой Загреков Николай

   Рядовой Долгополов Сергей

   Рядовой Бахарев Сергей

   Младший сержант Макоев Эдик

   Рядовой Сурков Андрей

   Рядовой Лагута Виктор

  

  

На фото: бойцы 2 взвода на "Персее". слева: Макоев Эдик, Лагута Виктор, Дмитрив Роман, Сорокин Олег, на стуле: Долгополов Сергей,  1985 г. Кандагар

 

На фото: Рядовой Жабаев Сергей. На "Персее" 1985 г. Кандагар

 

На фото: Застава "Персей" 1985 г. Кандагар