|
06:04
ТРЕТИЙ ТОСТ
|
|
Александр ХАРЧЕНКО .
Те, для кого черный тюльпан - не цветок из романа Александра Дюма, а символ смерти. Вот почему он воткнут в ствол «калаша» у Земного шара - памятника тверским воинам, погибшим в Афганистане, Чечне и в других локальных конфликтах. 255 фамилий наших земляков, которые никогда не вернутся с войны, начертаны на красном граните. Слезы матери, чья рука гладит камень с именем сына, который до конца выполнил свой солдатский долг. Рядом венки, цветы от оставшихся в живых боевых товарищей. И словно слышу: «Первая, третья, огонь! Усиленная матом команда обрывается уносимым в горы раскатом. Ему навстречу надвигается завораживающий свист. Мина! Ложись! Разрыв…» Это строки из cтихотворения «Афганский постскриптум» моего друга полковника Бориса Подопригоры, с которым мы вместе работали в горячих точках - Таджикистане, Боснии и Герцеговине, Чечне. ТЕРМЕЗ И КУШКА 15 февраля 1989 года. Термез. Знаменитый, трогающий за душу телерепортаж. Мост. Боевая колонна. Красные флаги. Доклад генерал-майора Бориса Громова генералу армии Попову: вывод войск из Афганистана полностью завершен. Объятия, поздравления и поцелуи, летящие под гусеницы машин цветы. 15 февраля 1989 года. Кушка. «На нейтральной полосе нас ждал полковник. Со смаком он расстелил за «уазиком» на заснеженной дороге простынку, и тут мы, русские-советские, без всякой команды почти одновременно вытерли о нее ноги. Полковник сказал что-то матерно-хлесткое, типа: «Ну, что, ребята, кажется войне КОНЕЦ», и поехал к советскому берегу», - рассказывал мне про тот день тогда еще майор Подопригора, сопровождавший военных наблюдателей ООН. Позже на вопрос ооновцам о завершении вывода войск канадский наблюдатель ответил сухо: «Насколько мне известно, в западной части Афганистана советских войск не осталось». Первым человеком, который во время интервью дал мне политическую оценку ввода советских войск в Афганистан, был лорд Хакинг - один из руководителей Международного союза парусного спорта /ИЯРУ/. Это было в Таллине в июле 1980 года, в канун открытия парусной регаты Игр ХХII Олимпиады. «Печально, что парусная регата будет представлена не в полном составе. Мы должны признать, что вопросы политики переплелись с вопросами спорта. Это жизнь. Бытует очень сильное мнение, что военная интервенция в Афганистане - нетерпимый акт, нанесший большой ущерб олимпийскому движению», - сказал он. АФГАН Хлесткое, словно выбитое пулеметной очередью на бетонной стене слово. Кавалер двух орденов Красной Звезды 25-летний прапорщик Юрий Дурнев из Джелалабадской бригады спецназа перед тем, как начался наш разговор, положил передо мной фотографии. Я взял одну, вторую, третью: на каждой погибшие солдаты. На бинтах просочившаяся кровь. Я почувствовал, что у меня трясутся руки. Прошло время. Мы подружились. И прапорщик как-то сказал, что тогда проверял меня «на вшивость: «Приезжал до тебя журналист, посмотрел и равнодушно отложил снимки в сторону. Разговор не состоялся: на фотографиях мои погибшие друзья, мои пацаны. Понял, Саша?» А мне непонятно, почему в первое время скрывали эту войну. А на могильных плитах павших в Афганистане солдат и офицеров подчеркивали: «Погиб при исполнении служебных обязанностей». А все знали про Афган - и родители, и соседи, и учителя. Хорошо, что сегодня этому дают оценку на самом высоком уровне. И, склоняя седую голову, выражают искреннюю признательность матерям погибших воинов, говоря: «Мы гордимся вашими сыновьями». В Афганистане советские воины повторили практически все подвиги солдат Великой Отечественной войны. Глубоко символично, что во время церемонии открытия мемориала в Твери в чаше обелиска Победы вспыхнул огонь. С афганской войны не вернулись 111 сыновей тверской земли. ПАРЕНЬ С «ГОРБАТКИ» Когда из оставшихся в живых пограничников 12-й заставы Московского погранотряда, принявших неравный бой с афганскими моджахедами 13 июля 1993 года на таджико-афганской границе, спросили, кто из погибших достоин звания Героя, первым было названо имя сержанта Владимира Елизарова из Твери. Мне удалось побывать на 12-й заставе, где 47 российских парней приняли бой с двумя сотнями душманов, у которых были безоткатное орудие, реактивные установки, гранатометы и минометы. Погибли 25 пограничников, сдавшихся в плен нет. Когда погиб экипаж боевой машины пехоты, к БМП сумел добраться сержант Елизаров. Уже раненый, он сумел остановить душманов. Много их уничтожил пулеметным огнем Володя, забравшись под БМП. Жители кишлака, видевшие бой у речушки Кофиркаш, рассказывали, что, овладев заставой, «духи» забрасывали гранатами раненых, издевались над ними. Дважды раненого 20-летнего сержанта враги жестоко казнили. Как в средневековье. Начальник отряда подполковник Василий Масюк говорил мне, что у Володи был выбор: «Он служил в Германии, в десанте. Добровольно поехал в Таджикистан. В погранвойска. И я воспринимаю это как настоящий мужской поступок». В начале 90-х на границе была сложная обстановка. Это связано с торговлей наркотиками, оружием. Шли вооруженные банды. Положение группы российских погранвойск было непонятным. Москва не очень реагировала. А ребята служили - ходили в наряды на границу, воевали. Их награждали. Начальник штаба группы полковник Валерий Коченов рассказывал мне: «Дошло до того, что отправленные в Москву наградные листы просто не возвращались». Тогда здесь начали отливать из металла самодельные медали и вручать награжденным пограничникам, которые вдали от России продолжали служить России. «ПОМОЛИТЕСЬ О НАШЕЙ СУДЬБЕ» О чем мечтал бывший советский генерал Джохар Дудаев? Думается, о новых звездах на свои «беспросветные» погоны, о хорошей должности в Минобороны. Если бы произошло именно так, вряд ли Джохар Мусаевич так резко поменял бы свои политические взгляды. И уехал в Чечню, где осенью 1991 года стал законно избранным президентом. «Чеченской республике суждено было положить начало распаду Российской империи. Наш путь к национальной независимости был трудным. Вековая мечта вайнахов о свободе и своей государственности наконец осуществилась», - подчеркнул мятежный генерал в своем заявлении для печати. Это сейчас понятно, что и чеченцы, и русские в Чечне оказались заложниками в игре страшного кукольника, который хорошо нагрел руки на нефти, торговле оружием, наркотиками. Он показал, что вслед за Советским Союзом попытается раздергать и Российскую Федерацию. Все варианты воздействия были испытаны на Балканах. Югославия стала своеобразной калькой СССР. На Балканах брожения начались за год до распада Союза. Там существовали и своя Прибалтика - Словения, и свой Северный Кавказ - Босния. И тогда страшный кукольник начал кровавый эксперимент в Чечне. Здесь от поколения к поколению передаются рассказы о покорении русскими Кавказа в XIX веке, старики помнят депортацию чеченцев в феврале 1944 года. Дудаев не хотел понимать, что от сталинских репрессий пострадали и миллионы русских. Я спросил его об этом, но вразумительного ответа не получил. «Мы будем судить Россию своим Нюрнбергским судом», - картинно сказал мне генерал. Чеченское общество разделилось. Одни пошли за Дудаевым, другие организовали оппозицию, понимая, что за генералом нет будущего. В 1991 году в Грозном я видел, как уезжали представители некоренных национальностей, а это были в основном специалисты - нефтяники, химики, врачи, учителя. Начался беспредел: грабежи, убийства, похищения людей - даже хорошо известных в республике. Это привело к тому, что в Чечню вошли подразделения российской армии. И началась кровавая бойня. Когда в Москве радостно отмечали наступление нового 1995 года, на улицах Грозного гибли отличные российские ребята - мальчишки, которые вступили в схватку с чеченскими боевиками, средний возраст которых приближался к 30 годам. Они до конца остались верными воинской присяге. Не удалось «одним десантным полком» навести порядок. Во время январских боев в Тверь пришел первый гроб с нашим земляком-десантником, рядовым Валентином Соболевым. Похоронен Валентин на аллее Славы кладбища Дмитрово-Черкассы, рядом с Володей Елизаровым. «Как росли они на соседних улицах, так и на аллее им лежать вместе», - прочитал я в Книге памяти. Всего среди погибших в Чечне более 120 воинов, сотрудников правоохранительных органов из Тверской области. Эта скорбная цифра могла быть гораздо больше, если бы не генерал Владимир Булгаков - командир 166-й Тверской отдельной мотострелковой бригады. Прошедший Афганистан Владимир Васильевич прекрасно понимал, что творится в Чечне. Бригада дневала и ночевала на полигоне. Огневой подготовкой занимались все, включая поваров. 8 февраля 1995 года был получен приказ выйти в район Гикаловского, захватить господствующие высоты и тем самым завершить окружение Грозного, захваченного сепаратистами. Были сформированы штурмовые группы под командованием разведчика майора Ильи Касьянова. Илья воевал в Афганистане, был тяжело ранен, но вернулся в строй. По словам сослуживцев, Илья хорошо знал солдат, уважал их. В каждом подчиненном в первую очередь видел личность. По имени и отчеству называл солдат. В ответ разведчики были готовы выполнить любой его приказ. В ночь на 21 февраля начался штурм. За этот бой Илья был удостоен звания Героя Российской Федерации. Потом была работа в военной миссии ООН в Марокко. И снова Чечня. В ноябре 1999 года Илья погиб под чеченским селением Бамут. «Ночью душу рвет Чечня. Там у смерти когти цепки. Третий - молча за тебя, Подполковник из разведки». СПАСИБО, ШУРАВИ! Звучали залпы салюта. Я смотрел на Олега Толстых - председателя правления региональной организации инвалидов войны в Афганистане, одного из тех, кто более шести лет добивался, чтобы появился этот вышибающий слезу памятник в Твери. Есть Книги памяти, созданы музеи, рассказывающие о тверитянах, воевавших в горячих точках, где для школьников проводятся уроки патриотизма. Благодаря стараниям Олега участники боевых действий постоянно получают путевки на лечение в подмосковный Центр восстановительной терапии для воинов-интернационалистов имени М.А. Лиходея. В канун 8 марта Олег Толстых с боевыми друзьями традиционно проводит встречи с мамами погибших ребят. Звучат песни о войне и военных конфликтах на фестивале «Побратим». Все это очень нужно живым, как и открывшийся мемориал. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
