|
03:34
Творчество Ветеранов
|
| Автор: Константин Некрасов Засада Семенова клонило в сон. Конечно, он понимал, что спать нельзя, но глаза предательски слипались, и голова тяжело падала на выставленные вперёд руки, сжимающие автомат. Офицер на мгновение проваливался куда-то глубоко в пустоту, но тут же приходил в себя, тряс головой, щипал себя за руку, обтирал лицо холодной водой из снятой с ремня фляги. Когда становилось совсем невмоготу, Валерий подтягивал ноги и садился в тени большого валуна, за которым лежал. Стараясь отвлечься от обволакивающей тягучей дрёмы, он думал обо всём подряд, перебирая значительные и незначительные события прожитой жизни, концентрируя внимание на самом интересном и смешном. Периодически оглядывался на своего связиста рядового Сафарова, лежащего среди камней в пяти шагах от него и наблюдающего за тылом. Тот тоже время от времени клевал носом, и тогда Валерий бросал в него маленький камешек. Сафаров вздрагивал, поворачивал голову и виновато кивал. Сказывались и бессонные ночи, и неделями накапливаемая усталость, и слабый рацион. Всё это время Семенов работал на износ, но возможности человека небезграничны. Когда-то наступает тот предел, когда организм дает сбой... Внезапно кто-то навалился сзади и стал душить. Елозя по земле, пытаясь сбросить навалившегося, оторвать от горла вцепившиеся горячие, потные пальцы, Семёнов кричал то ли от охватившего его ужаса, то ли, пытаясь позвать кого-нибудь на помощь. Уже обессилев, теряя сознание, вдруг вспомнил, что на груди, в разгрузке нож. Отпустив руки напавшего, Семёнов заученным движением выхватил широкий с наборной рукояткой и выбитой на лезвии мусульманской вязью тесак и трижды ткнул им снизу вверх. Выбравшись из-под грузного тела, старший лейтенант попытался подняться на ставшие вдруг непослушными ноги, но снова был отброшен на землю. На этот раз он получил прикладом по голове. Хорошо, что удар пришелся вскользь. Стараясь понять, что же всё-таки происходит, старший лейтенант огляделся и увидел застывшее в нелепой позе неподвижное тело Сафарова. Радиостанция, которую мёртвый солдат всё ещё держал в руках, поблескивала в темноте, отражая свет далёких и холодных звёзд. Разорванная гарнитура валялась рядом. Совсем рядом грохнула автоматная очередь, что-то больно ударило в левую ногу и правый бок... Валерий не знал, сколько находился без сознания. Очнувшись, он вновь услышал стрельбу и крики убивающих друг друга людей. Превозмогая боль, выхватил из-за пазухи пистолет и двумя выстрелами свалил подскочившего вплотную "духа". Кружилась голова. Боль мешала руководить боем. А ведь надо было что-то делать. Семёнов понимал, что даже просто поданный им голос поддержит подчинённых, которые не разбежались, завидев вооружённого до зубов врага, а мужественно вступили с ним в кровавую схватку. Собрав силы, офицер крикнул: - Огонь! Бей гадов, ребята! И тут же задохнулся от резко вспыхнувшей в боку боли. Казалось, в правую сторону живота набросали раскаленных углей. Он застонал. Откуда-то из-за ближних валунов стеганула пулемётная очередь. Пули противно взвизгнули над головой. - Сдавайся, зелёноголовый, хуже будет! - Плен возьмём, башка резать будем! - раздался другой голос с сильным акцентом. И Семёнов увидел, что к боевику-пулемётчику перебежал ещё один "дух". Валерий выпустил длинную очередь, но не попал. Привычный "калаш", раньше казавшийся пушинкой, теперь стал непомерно тяжёл. Руки предательски тряслись, перед глазами плыли круги. "Только бы сознание не потерять, зарежут ведь, как барана", - сверлила тревожная мысль. За валунами послышалось движение, и Семёнов ударил очередью в полмагазина, понимая, что какого-либо вреда бородатым не принесёт - укрытие у них уж больно надёжное, но хотя бы собьет спесь. В ответ раздалась разноязыкая ругань. После чего "духи" принялись спорить, как им взять упрямого пограничника. Кто знает, сколько бы продолжался их спор, но Семёнов первым сообразил, что надо делать. Он достал из разгрузки "эфку", разогнул усики чеки, выдернул кольцо, превозмогая боль, приподнялся и метнул гранату туда, где залегли душманы... В правой стороне ущелья, где ещё недавно велась стрельба и слышались взрывы гранат, уже некоторое время стояла мёртвая тишина. Именно там Семёнов разместил группу из трёх пограничников во главе с опытным, проверенным в бою Файзулло Нурматовым. Валерий уж было горько подумал, что подчинённые, по всей вероятности, погибли, как там вновь заговорил автомат. - Живы, - с облегчением шептал Семёнов, облизывая сухие, потрескавшиеся губы, - только бы выжили...Раны заживут... Но почему-то стучал лишь один автомат, да и то как-то вяло, неохотно. Как будто стрелок смертельно устал. "Или ранен, или патроны кончаются", - с тоской подумал офицер. Сейчас Валерий боялся только своего одиночества. Нет, он не страшился умереть, постепенно пришло какое-то безразличие к тому, умрёт он сегодня или нет. Жутко не хотелось попасть в руки "духов" живым. - Только не потерять сознания. Только держаться... Скоро наши подоспеют... Но почему их так долго нет? И тут Семёнов различил перестрелку в районе пограничного поста. "Вот оно что. Блокировали, сволочи! Теперь помощи до утра не жди". В левой стороне ущелья, где располагались боевые тройки Саидкулова и Саидова, всё ещё кипел бой. Со стороны нападающих огонь был плотный, пограничники же отвечали редкими очередями из двух-трёх стволов. В направлении Семёнова не стреляли. Кто-то из группы Нурматова отвлёк огонь на себя и сейчас огрызался короткими, экономными очередями. Валерий разложил гранаты, вытащил из приклада АКСа перевязочный пакет и как можно туже, насколько хватало сил, перетянул бедро. Затем сбросил разгрузку, бушлат и, как мог, забинтовал сквозную рану в боку, пустив на перевязку и разорванный на полосы тельник. - Ещё поживём... раны сквозные... кость не задета, - тихо разговаривал сам с собой старший лейтенант, перевернувшись на спину и отдыхая. На перевязку ушло слишком много сил. Его лихорадило. Трясло от потери крови, от предутреннего холода, но не меньше - от злости. Да, он был страшно зол и на этих бородатых чертей, которые жить спокойно не дают, и на начальство, мало уделявшее внимания обеспечению боеготовности их поста, и на себя, так глупо попавшего в переплет. Справа зашуршала щебёнка. - Товарищ старший лейтенант, - раздался слабый, надрывный окрик, и Семёнов разглядел медленно ползущего к нему человека. - Не стреляйте, это я, Джураев. Даже в предрассветной темноте на земле, камнях были видны кровавые тёмные полосы, оставляемые солдатом. Ноги Джураева ниже колен были буквально раздроблены взрывом гранаты, от левого плеча до середины спины камуфляж вместе с кожей вспорола пуля. - Как же ты дополз сюда, дружище? - с сочувствием спросил Семёнов. - Как же ты смог, Уткам? Валерий как-то сразу забыл про свою боль, буквально раздиравшую его изнутри. Ему было жаль солдата, этого пацана, только начинающего жить, и вот так страшно искромсанного осколками и пулями. - Я так боялся, товарищ старший лейтенант... я один... последний патрон стрелял... Долго сюда полз, думал, вас тоже убили... - слабым, прерывистым голосом шептал солдат, размазывая по лицу кровь и слёзы... Между тем ночная чернота уходила. Стали меркнуть звёзды, по ущелью поплыл туман. Постепенно проявились очертания огромных камней, за которыми сейчас прятались люди, на время затаившиеся, но в любое время готовые вцепиться друг другу в глотку; одинокие корявые деревья; разбросанные там и тут трупы, уже успевшие пристыть в ночной прохладе. Семёнов пытался хоть как-то перевязать раны Джураева. Солдат с благодарностью смотрел на командира, терпел, стонал сквозь зубы. Видно было, что держится он с превеликим трудом. - А-а-а-а, - раздалось со стороны "духов" слезливо-плачущее. Пограничники напряглись, вглядываясь в предутреннюю дымку. - Мама-а-а-а-а! - прокатился по ущелью душераздирающий предсмертный крик и так же, как возник, резко оборвался. - Файзулло... Они убили Файзулло! - всхлипнул Джураев. Семенов вспомнил, что эти два его бойца из одного кишлака, росли вместе. - Ублюдки! - заорал Семёнов и тут же задохнулся от внезапной боли. Сцепив зубы, он принялся поливать свинцом камни, за которыми засели душманы. В ответ стрекотнул пулемёт. Одна из пуль сбила с Семёнова кепку, одновременно содрав лоскут кожи. По лицу поползла струйка крови. В ту же секунду вскрикнул Джураев и, резко перевернувшись на спину, застонал. На его груди расплывалось тёмное пятно. Губы, пуская красные пузыри, судорожно скривились... - Держись, держись, браток, - шептал Валерий, зажимая руками пульсирующую рану в левой стороне груди бойца. - Сейчас перевяжу, и всё будет нормально... Скоро наши придут. Сказал и сам себе не поверил. По ущелью полз туман. Небо закрывалось облаками. Значит, авиации не жди. Помощи тоже. Джураев напрягал последние силы. Он попытался ещё что-то сказать, но вдруг захрипел, закашлялся, дернулся и затих. По его лицу прошла мелкая судорога... "Почему бородатые так остервенело лезут и лезут, не считаясь с потерями, пытаются уничтожить пограничный наряд? Ведь обошли, есть возможность беспрепятственно раствориться в горах. Тем более уже светает...- думал Семенов, вновь с горечью ощущая себя одиноким. - Обычно "духи", наткнувшись на погранцов, стараются уйти от прямого боестолкновения. А сейчас прут напролом да и пост блокировали, чтобы помощь не подошла". Недалеко, в ущелье, со стороны границы закричал ишак, ему ответил другой, потом третий. "Так вот оно что! - обожгла догадка. - Значит, правы были разведчики, предупреждая о большом караване с наркотой и оружием. Сами бы моджахеды по горам прошли, но ведь ишаков на себе не потащишь. А троп подходящих нет, по сторонам от ущелья - неприступные скалы. Путь только один - руслом высохшего ручья... Почти рассвело. По ущелью плыли густые клубы тумана, небо заволокли плотные, тёмные тучи. Невозможно было понять, где заканчиваются облака и начинается туман. Заморосил холодный противный дождь. - Теперь, кажется, всё. Остался совсем один, - пробормотал Семёнов, пододвигая поближе к себе холодные комки гранат. Сержант Саидшо Саидкулов бесшумно выскользнул из-за многотонного камня, за которым залег пограничный наряд, скрытно выдвинувшийся с поста к ущелью, и пополз к заранее определенному его тройке месту. За ним, копируя движения старшего, последовали Толканов и Ханов. Дорогу сержант знал отлично и безошибочно ориентировался в сгущающихся сумерках. Несколько ночей назад они со старшим лейтенантом Семёновым и сержантом Саидовым, старшим другой тройки, провели здесь рекогносцировку, присматривая, где удобнее всего разместить людей, чтобы наглухо закрыть ущелье и не дать банде проскользнуть в тыл. И вот уже четвёртую ночь они ждут непрошеных гостей, которые должны здесь пойти, но всё никак не идут. Лучше бы и не шли. Ползти его тройке далековато, значительно дальше, чем двум другим. В горах это тяжкий труд, но делать нечего: светиться нельзя, возможно, за ущельем ведётся наблюдение. "Духи" тоже не дураки, попусту голову под пули подставлять не станут. Тем более они тоже опыт имеют, некоторые вообще проходили спецподготовку в Афганистане и Пакистане. Так что противник серьёзный, недооценивать его нельзя. Нужно всё делать с умом. Здесь кто кого переиграет. Периодически Саидкулов останавливался, замирал, осматривался и прислушивался к звукам наступающей ночи. Замирали и Ханов с Толкановым, подражая сержанту. Проползли среди огромных валунов, разбросанных по ущелью россыпями, так, будто ими играл великан, а потом бросил за ненужностью, потом пересекли открытое пространство до сухого в это время русла горного ручья, поднялись немного вверх и разместились на склоне горы с левой стороны ущелья, заняв круговую оборону. Они были уязвимы лишь сверху: можно забросать гранатами, зато половина ущелья, и особенно сухое русло, как на ладони. Справа от группы Саидкулова, прямо на берегу ручья, в каких-то пятидесяти шагах, заляжет тройка Низамитдина Саидова. Те поползут следом через десять минут. А на тропе, ведущей к пограничному посту, останется группа Файзулло Нурматова. Ну а старший лейтенант с связистом Сафаровым разместятся в середине ущелья, на небольшой каменистой возвышенности, уходящей немного в тыл. Саидкулов понимал, что позиции нарядом выбраны удачно. Если банда пойдёт, то пограничники встретят её достойно. Только бы скорее уж. Достигнув места, сержант перевёл дыхание, внимательно осмотрелся. Ничего подозрительного не обнаружив, поставил подчинённым задачу продолжать наблюдение. Перевалило за полночь, когда Саидкулова слегка коснулся Толканов: - Ака Саид, - тихо прошептал солдат, - там позади нас кто-то ходит. Камень упал. Сержант повернулся и тихонько пополз назад, чтобы понаблюдать в том направлении, куда указывал Толканов. Солдата оставил на своём месте. Но не успев как следует осмотреться, Саидкулов услышал крик Семёнова, затем тишину ночи разорвала автоматная очередь в правой стороне ущелья, следом - ещё одна. В ответ на стрельбу группы Нурматова, а стреляли именно оттуда, ущелье буквально взорвалось грохотом автоматов, взрывами гранат и криками людей. Теперь открыла огонь и группа Саидова. Саидкулов, не видя, в кого стрелять, затаился, снял автомат с предохранителя, достал и приготовил к бою гранаты, нож и стал ждать. Не стреляли и его подчинённые. Сержант боковым зрением видел, что Толканов, как и он, изготовился к бою, посматривает по сторонам, а вот Ханов забился под большой валун, обхватил голову руками и тихонечко скулит. Сержант швырнул в него камень, но боец даже не отреагировал. Как ни внимательно всматривался Саидкулов в темноту ночи, ожидая увидеть противника, "духи" появились внезапно. Первый из них выскочил из-за камня буквально в трёх шагах от него. Сержант оторопел, но натренированные руки сделали своё дело: короткой очередью моджахеда отбросило под ноги выскочившим вслед за ним собратьям. Нескольких из них Саидкулов тут же завалил, остальные откатились назад. Было странно, что ожидаемые со стороны границы "духи" напали с тыла, причём подкрались вплотную, будто зная, где расположились пограничники. Сержант вовремя сменил позицию: место, где он только что лежал, буквально вскипело от вражеского свинца. Группа Нурматова молчала. Перестрелка шла в середине ущелья. Беспокоясь за Семёнова, Саидкулов с радостью слышал, как работает автомат командира, безошибочно выделяя среди грохота боя его чёткие, экономные очереди. Сзади грохнуло. Бездыханное тело Толканова подбросило взрывом и отшвырнуло на камни. - Аллах акбар! - донеслось со всех сторон. Сержант расстрелял в нападавших весь магазин, перекатился за соседний камень и бросил оттуда одну за другой две гранаты. Третью оставил для себя. Последнее, что он запомнил, - крики и проклятия раненых "духов" и близкий столб огня. Очнулся сержант от пинка в бок. - Живой, этот живой! - радостно -торжествующе воскликнул кто-то рядом. Лёжа на животе, Саидкулов усилием воли приподнял голову, с трудом разомкнул залитые кровью веки и увидел вокруг себя боевиков. Какой-то бородач в чалме склонился к нему: - Что, зелёноголовый, допрыгался? Сейчас землю грызть будешь! Пожалеешь, что родился! Кто-то из боевиков стал пинать его, стараясь попасть в голову. От дикой боли сержант на мгновение потерял сознание, а когда пришёл в себя, выхватил заветную гранату, перевернулся на спину и, приподняв руки вверх, отпустил предохранительную скобу... Семенов прислушался. Даже в стороне пограничного поста, где ещё недавно шел бой, стало тихо. Высоко в облаках протарахтел вертолёт. Валерий с надеждой поднял голову. Но тщетно. Вертушка исчезла так же внезапно, как и появилась. Наступало какое-то тяжелое оцепенение. Тело совсем задеревенело и не слушалось, казалось, примёрзло к земле. Семенов время от времени проваливался куда-то в пустоту, а приходя в себя, вздрагивал от сознания, что "духи" возьмут его вот так, голыми руками. Цокот копыт становился все отчетливей. Караван, двигавшийся по высохшему руслу ручья, приближался. Видимо, копыта ишаков были обмотаны тряпками, чтобы не создавать лишнего шума. Офицер с трудом поднял автомат, изготовился к бою. Из-за поворота вынырнул тяжелогружёный ишак, погоняемый вооружённым до зубов "духом", за ним второй, третий... Боевики хоть и озирались по сторонам, но шли в полный рост, судя по всему, думая, что пограничники либо убиты, либо рассеяны. Им явно хотелось побыстрее проскочить это опасное место. Да и зарождающийся день подгонял: нужно успеть как можно дальше уйти от границы в горы, где пограничники уже не достанут. К тому же поднявшийся ветерок принялся разгонять тучи, а это опасно: налетят вертолёты, и тогда не поздоровится. Подпустив караван поближе, Семёнов с усилием нажал на спусковой крючок и не снимал с него палец, пока в магазине не кончились патроны. Прицельной стрельбы не получилось, но с такого расстояния не попасть было просто невозможно. Первый ишак, будто подрезанный, вместе со своим поводырём завалился набок. Второй, взбрыкнув, кинулся назад, но тоже упал. Слева от Валерия над камнями мелькнула чья-то фигура, и в разбегавшихся моджахедов полетела граната. Ущелье снова наполнила пулемётная и автоматная трескотня. - Свои! Живы! - закричал, пугаясь собственного голоса, Семёнов. Он попытался перезарядить автомат, но не смог: руки не слушались. Выкатив гранату, он зубами выдернул кольцо. Бросок получился слабый, рвануло рядом, засыпав старшего лейтенанта каменной крошкой. "Ничего, - подумалось ему, - зато будут знать, что мы ещё живы и просто так не дадимся". Слева к Семёнову кто-то бежал, и притом не один, петляя между камней. Валерий потянулся за гранатой. - Свои, свои! - услышал он голос Саидова. - Не стреляйте! В одной руке сержант держал автомат без магазина, а второй волок за шиворот упирающегося Ханова. Тот мычал что-то нечленораздельное и трясся, тараща обезумевшие глаза. - Вот, среди камней нашёл, - кивнул Саидов на Ханова, прижимая того к земле. - Саидкулова и Толканова бросил, они оба убиты. Саидшо себя гранатой подорвал, чтобы живым не взяли, а этот... - Где остальные? - с холодком в груди спросил командир, заранее предчувствуя ответ. - Там ползут, - к удивлению спокойно ответил сержант. - Носиров ранен и Абдукадыров ему помогает. - Саидов покосился на убитых. - Патронов нет, товарищ старший лейтенант. И гранату я последнюю израсходовал. А "духи" сейчас снова пойдут. Семёнов отдал ему свой магазин: - Бери, бери, у меня в пистолете ещё кое-что есть. Да и гранаты остались. Так что живём. Странное дело. Ещё пару минут назад офицер чувствовал себя из рук вон плохо, терял сознание, а сейчас, увидев своих живых солдат, снова воспрянул духом. Откуда только силы взялись, даже теплее стало. Хотя он прекрасно понимал, что это ненадолго. "Духи", интенсивно постреляв и вдоволь наругавшись, притихли, что-то снова замышляя. Уцелевшие ишаки, потеряв поводырей, разбрелись по ущелью, некоторые мирно щипали траву, один из них, раненный, лежал посреди сухого русла, силился подняться и жалобно кричал. Саидов, притащил "духовский" пулемёт и деловито осматривал на предмет пригодности к стрельбе. - Патронов в коробке почти сто штук, - по-мальчишески радовался он. - А ещё вот это, - показал он Семёнову две разгрузки с убитых боевиков. - Тут тоже патроны и гранаты. Абдукадыров, тем временем подтащивший раненого Носирова, взялся перевязывать тому простреленное плечо. Получалось неважно, и он постоянно чертыхался и сплёвывал кровь (во время ночной схватки ему рассекло щеку и пулей выбило несколько зубов). Носиров, потерявший много крови, лишь бредил и глухо стонал. "Где же наши? - сам себя спрашивал Семенов. Его снова колотил озноб. Глаза всё чаще застилала молочная пелена. - Ещё немного, и в живых из нас никого не останется. А моджахеды не успокоятся, они снова попрут..." - Алла акбар! - громко разнеслось по ущелью, и десятка два бандитов, стреляя на ходу, устремились к пограничникам. Ханов, до этого более-менее успокоившийся, резко вскочил. Пуля вошла ему прямо в лоб. - Господи, лучше бы Саидов его сюда и не притаскивал, - только и успел сказать старший лейтенант Абдукадырову, с первыми же выстрелами упавшему рядом и открывшему огонь по боевикам. Носиров, услышав выстрелы, тоже потянулся к автомату, но потерял сознание. На этот раз "духи" атаковали осторожно, на рожон не лезли, прятались за камнями и стреляли прицельно. Семенов успел сделать всего несколько коротких очередей из заботливо приготовленного ему Саидовым "калаша". Пуля, попав в ствольную коробку, заклинила его, а срикошетив, вспорола офицеру руку от локтя до плеча. Абдукадыров попытался перетянуть ее ремнем, но и сам упал рядом, раненный в шею осколком гранаты. Дважды поднимались боевики в атаку, но, натыкаясь на меткий огонь, откатывались назад. В третий, последний раз они подошли вплотную, и Саидову, единственному из пограничников ещё способному держать в руках оружие, пришлось отбиваться гранатами. В конце концов автоматная очередь достала и его, прошив обе ноги. Но, к счастью, "духи", убедившись в тщетности своих попыток прорваться, бросив караван и раненых, ушли в горы... Когда наконец-то прибывший резерв пограничного отряда стал прочёсывать ущелье, взору пограничников предстала страшная картина. В окружении многочисленных трупов боевиков у валуна сидел полуживой старший лейтенант Валерий Семёнов. На окровавленной земле, головами к офицеру лежали трое раненых бойцов. Побелевшие от напряжения руки из последних сил сжимали предохранительные скобы гранат. Кольца из них были вынуты... |
| Категория: Проза | Просмотров: 319 | |
| Всего комментариев: 0 | |
